– Паря, – вмешался Андрей, – не слишком ли издалека ты начал?
– Не мешайте, дядька Андрей! – возмутилась Олеся. – Спать хотите, так идите – я вам постелила.
– Граф Головин, – вы, будто, тоже его знаете, – говорил: что хочет женщина, то хочет бог! – нисколько не обиделся Ян.
Андрей даже рот открыл от удивления: вот тебе, и малограмотный парень!
– Я вас долго не задержу, – успокоил его Ян. – Так вот: мама мне часто говорила, будто мой отец Георгий Поплавский – из княжеского рода; а его бабка – княгиня Елизавета – была ведьма, отец Елизаветы – колдуном… Я её рассказам не верил, уж очень они на сказки походили, что она же мне и читала. Знать бы раньше, что это не сказки, я бы держал ушки на макушке…
– Как же ты определил, что мать твоя правду говорила?
– Из жизни… Когда я подорвался на мине и меня контузило…
– А мина, видимо, из коровьей лепешки была, – ехидно заметил Андрей.
– Был бы я поглупее – обиделся, – спокойно сказал Ян. – А так – не хочу с вами на одну доску становиться!
– Да что ты с ним говоришь, Янек! – всерьез рассердилась Олеся. Пусть он – такой умный! – в хате остается, а мы с тобой пойдём, на крыльце посидим!
Она первой выскочила из комнаты.
– И ты ему веришь, Олеся?! – крикнул ей вслед Андрей.
Ян, выходя следом, сорвал с гвоздя старенький кожушок – с гор тянуло холодом – и показал казаку язык.
"Чего это я как с цепи сорвался? – дивился сам себе Андрей. – Ян неплохой парень. Ежели что и сочиняет, так это же от молодости – перед девчонкой хочет покрасоваться. Может, меня выводит из себя его самоуверенность?.. Неужели я ему завидую? Завидую, что на моих глазах у этих детей начинается любовь? Что наверняка в эту минуту они целуются на крыльце?.. А я? Мне уже тридцать один! Ни жены, ни детей… Прежде я никогда не задумывался: стоит ли идея всеобщей любви хотя бы одной человеческой жизни?.. Что же это получается? Я отдам свою жизнь на алтарь, где уже лежат сотни других жизней, а спустя сто… да что там сто – двадцать лет никто и не вспомнит мою фамилию?!"
В одном он был прав: Ян с Олесей целовались. Девчонке понравилось, как после поцелуя кружится голова и сладко замирает сердце. Когда же хлопец попытался скользнуть руками к её груди, Олеся, сразу вынырнув из голубого тумана, отвесила ему здоровую затрещину, аж в шее у него что-то хрустнуло. В этой хрупкой на вид девушке таилась такая сила, что начни они бороться, хлопец, пожалуй, и не одолел бы.
Он сразу убрал руки и отодвинулся.
– Янек, ты обиделся? – робко спросила Олеся. – Я нечаянно… так сильно!
– Нечаянно… чуть голова не оторвалась!
– А ты рукам воли не давай!
– Всё равно же завтра поженимся!
– Поженимся, а ты мне и скажешь: моя жена до свадьбы каждому себя лапать дозволяла!
– Я – не каждый, – обиделся юноша.
– Янек, – примиряюще проговорила Олеся, – давай не будем ссориться? Что тебе стоит денечек подождать… Не сердись!
– Что делать, подожду, – он поцеловал её в прямой изящный носик. – Кажется, твой подзатыльник вернул на место мои мозги… Пойдем спать, ласточка моя. И видеть сны про завтрашний день…
Утром его чуть свет разбудила Олеся.
– Янек, вставай, с Григорием беда!
– Что случилось? – хлопец подскочил с набитого соломой матроса.
– Он не просыпается! – плача, закричала Олеся. – Раньше чуть до него дотронешься – глаза открывает, а тут… И трясла, и по щекам била – как кукла, только голова мотается!
"Господи, лишь бы он не умер!" – от этой мысли Ян даже похолодел и поспешил к своему подопечному. Тот лежал и крепко спал молодой лекарь приложил ухо к груди: сердце билось ровно и спокойно.
Он попробовал, как и Олеся, растолкать спящего – бесполезно! Тогда решил позвать:
– Григорий! Гриша, ты меня слышишь?
– Слышу, – отозвался он, продолжая спать.
– Просыпайся, уже утро!
Григорий открыл глаза.
– Ты почему плачешь, тебя кто-нибудь обидел? – он легко сел на постели, обеспокоенно вглядываясь в залитое слезами лицо сестры.
– Никто не обидел! – вытерла глаза Олеся. – Я тебя будила, будила, а ты не встаешь…
– Эх, Леська, глупая ты девка! Я ж так сладко спал! И сны мне снились легкие, светлые – мы с мамой в Италии, а ты – совсем крошечка… Папа подносит тебя к водопаду, ты жмуришься от брызг и хохочешь! Кажется, с детства я не видел таких снов!