– Товарищ майор! – заглянул в кабинет дежурный старшина. – К вам на прием муж Крутько просится.
– Скажи, пусть минуту подождет, – распорядился Гапоненко и повернулся к Яну: -Посиди пока в коридоре, подумай, как вести себя, чтобы твою названую сестру из-за тебя не расстреляли.
Ян вышел, столкнувшись в дверях с Николаем, который от волнения ничего вокруг не видел…
Вопреки утверждению Петерса, что дело окажется несложным, уже на второй день после ареста Крутько в её камере произошло ЧП.
Охранник, дежуривший в ночь, вдруг исчез из поля зрения караула. Была объявлена тревога, начались поиски. Оказалась приоткрытой дверь в камеру Крутько. Глазам вошедших представилась странная картина. Заключенная, полностью одетая, скрючилась на нарах в глубоком обмороке, а рядом, на полу, с расстегнутыми брюками лежал охранник: он был в сознании, но не мог выговорить ни слова, ни пошевелиться. Вызванный тюремный врач поставил диагноз: инсульт…
Что делал в камере молодой женщины охранник, можно было догадаться, но внезапная болезнь здорового тридцатилетнего мужчины Дмитрия насторожила. Впрочем, только его одного. Остальные сотрудники этого строгого учреждения привыкли к разным сюрпризам судьбы: в этих стенах не один здоровый человек в несколько дней становился дряхлой развалиной, а самые волевые на вид мужчины на допросах ломались и плакали как младенцы. То, что болезнь поразила одного из работников политуправления, говорило о том, какой это тяжкий труд – борьба с врагами народа.
– Садитесь, товарищ Крутько, – услышал муж Светланы голос майора и присел на краешек стула.
– Заметьте, я все ещё считаю вас товарищем, хотя ваша жена обвиняется в принадлежности к монархической организации.
– Господи! – ахнул он и побледнел при мысли о том, как было получено такое признание. – Ее пытали?
– Пока нет, – Гапоненко внимательно посмотрел в лицо военврача; он намеренно сказал "пока", чтобы выбить его из колеи – именно в таком взбудораженном состоянии люди проявляются наиболее полно.
– Пока, – растерянно повторил за ним Крутько, – но ведь она такая юная!
– А уже выступает против государства.
– Послушайте, товарищ Гапоненко, я не стану доказывать невиновность Светланы – вы мне всё равно не поверите, хотя более чистого и честного человека, чем моя жена, я не встречал… Но, может быть, моя жизнь государству нужнее?
– Странные вопросы задает советский офицер! Разве ваша жизнь не принадлежит целиком и полностью стране победившего пролетариата?
– Может, я не так выразился… Но дороже жизни у меня ведь ничего нет… Что ещё я мог бы вам предложить?
– Пожалуй, все остальное можно было бы квалифицировать как взятку… Значит, вы готовы принять любое наказание вместо вашей жены вплоть до расстрела?
– Готов!
"Да, теперь он действительно созрел, – удовлетворенно подумал Гапоненко. – Видимо, душу дьяволу продают в такие вот моменты… Слаб мужчина любящий. И одновременно силен. А смог бы я ради Катерины пожертвовать жизнью? Ради Катюши и Пашки? Смог бы?"
Он подал Крутько бумагу и ручку.
– Пишите: я – фамилия, имя, отчество – являюсь членом монархистской организации, – следователь помедлил, подбирая слова: – "За веру, царя и отечество". Пойдёт?
Он хотел пошутить, но увидел, что Крутько отложил ручку и застыл весь сплошной вопрос.
– Вы предлагаете мне это написать?
– Я не предлагаю, я требую, – сухо уточнил Гапоненко.
– Да после такого признания и меня арестуют, и Светлану отсюда не выпустят! – военврач с отчаянием взглянул на него. – Это ловушка? Вы хотите нас извести? Но за что? Может, когда-то я не смог вылечить вашего близкого родственника? Мы прежде где-нибудь встречались? Вы за что-то мне мстите?!
Следователь поморщился:
– Однако, Николай Иванович, не ожидал от вас такого примитивного мышления!
– А что я ещё могу подумать? Написать поклеп на самого себя и ждать за это награды? Что вы хотите?!
Тот, кого он так отчаянно вопрошал, обошёл стол с другой стороны и, присев на краешек, шепнул ему в самое ухо:
– Вашу душу.
– Что-о?!
– Если вас пугает такая формулировка, тогда – беспрекословное повиновение в случае необходимости, а такая бумага сможет его гарантировать. Как только понадобится, вас об этом известят и, не задавая вопросов, вы будете делать, что прикажут! Условная фраза будет, скажем, такая: "Вам нравится в одежде черный цвет?" Ответите: "Только в отдельных случаях!"