— Так вот… — Орлов сделал паузу, чуть насмешливо глянул на Крячко и Гурова и продолжил: — На этой неделе всем нужно сдать подробный отчет по всем делам за квартал. И никаких отмазок я принимать не буду. Мне самому к пятнадцатому нужно будет отчитаться перед министром. Так что… Всем все понятно?
— Отчет писать и по тем делам, что не закончили? — спросил кто-то.
— Обязательно. И как можно подробнее. Особенно это касается резонансных дел, которые в приоритете у Следственного комитета. Кстати, о резонансных делах, — Орлов из-под густых бровей осмотрел своих подчиненных и остановил взгляд на Льве Ивановиче. — Вчера мне прислали срочный запрос с просьбой направить толкового оперативника в Шараповск. Позавчера вечером в своем кабинете был найден убитым директор местного ликероводочного завода. Подробности рассказывать не буду. Тот, кто туда поедет, сам все подробности и узнает.
Орлов опустил глаза и посмотрел на свои руки, в которых он держал очки. Очки он нацепил на нос и уже через них внимательно посмотрел на оперативников.
— Кто поедет?
В ответ — тишина и покашливания.
— А тот, кто поедет, отчет может сдать позже? — прищурившись, спросил Крячко.
— Нет, — усмехнувшись, ответил Орлов и прищурился в ответ. — Отчет он сдаст мне сегодня, до того как уедет. А быть ему в Шараповске нужно не позднее пяти вечера.
— Так не успеет… — начал было оправдываться Крячко.
— Не успеет, — согласился Орлов, перебив его. — Поэтому, Станислав Васильевич, тебе придется писать отчеты за двоих. А Лев Иванович может отправляться в командировку прямо сейчас, как только выйдет из этого кабинета.
Орлов посмотрел на Гурова категоричным взглядом, и Лев Иванович понял, что генерал давно уже решил, что поедет в Шараповск именно он, Гуров, и никто другой. А поэтому возражать не стал, а только вздохнул и, опустив глаза, спросил:
— С женой-то хоть попрощаться можно?
Шутку Гурова поняли, и в ответ раздался смех. Смеялись все, облегченно выдохнув, потому что чаша сия обошла их — неожиданные командировки в отделе никто не любил. А тем более — срочные.
— Успеешь и попрощаться, — усмехнувшись, ответил Петр Николаевич. — Задержись, я тебе растолкую, что и как. Остальные свободны, — махнул он рукой, и опера начали расходиться, вполголоса обсуждая свои служебные дела и будущие отчеты.
Станислав тоже было задержался. Хотел напроситься ехать вместе с Гуровым (кто же из оперативников предпочтет написание отчета работе «на земле»?), но Орлов был категоричен — ехать в Шараповск Лев Иванович должен был один.
2
В Шараповск Гуров прибыл уже в три часа дня. У местного управления его встретил средних лет улыбчивый оперативник, который представился Гурову как капитан Тамир Улямов. Был он невысок, но широк в плечах, подтянут и одет в форму, но отчего-то на ногах носил не ботинки, а кроссовки. Увидев, что от Льва Ивановича не ускользнула эта занимательная деталь, смутился и объяснил:
— Ортопедическая необходимость. Ноги у меня ботинки не переносят. Приходится носить ту обувь, в которой могу долго на ногах находиться. Иначе потом ночь не сплю от болей. Ничего не помогает — ни мази, ни припарки, — рассмеялся он.
Когда они вошли в здание, Лев Иванович обратил внимание, что Улямов идет так, словно у него не ноги, а протезы — ступал ими тяжело и широко. Но спрашивать, что с ногами, Гуров постеснялся.
В кабинете начальника шараповского угро Егора Арсеновича Алаутдинова сидели еще трое — двое мужчин в штатском и миловидная молодая женщина в форме следователя. Егора Арсеновича Гуров знал уже давно, познакомился с ним в Москве еще в самом начале своей службы в Главном управлении. Они тогда вместе с ним (Алаутдинов в то время был еще простым оперативником) расследовали одно убийство, связанное с наркотиками и с криминальной группировкой, и хорошо узнали друг друга, пока расследовали дело.
— Проходи, Лев Иванович, садись, знакомься. Это, — он кивнул на женщину, — наш следователь — Анна Ильинична Бубнич.
Женщина протянула Гурову руку и без тени улыбки на лице кивнула.
— А это подполковник Вересков Макар Иванович из Управления по борьбе с организованной преступностью и майор Арнольд Францевич Гейнц из ФСБ.
Седовласый, но еще моложавый подполковник привстал и поздоровался с Гуровым за руку, а Гейнц — мужчина средних лет, с небритым подбородком и угрюмым взглядом — поздоровался лишь кивком головы. Руку майор протягивать Гурову не стал, поэтому Лев Иванович решил, что он тоже делать этого не будет. Про себя же подумал, что фээсбэшник слишком много о себе мнит. Но потом уже, несколько позже, он узнал от Улямова, что Гейнц вообще никому не подает руки. У него бзик, а вернее, как сегодня модно это называть, — фобия: он боится микробов и заразы, которая может передаваться от других людей. Но эта странность не мешала майору быть одним из самых лучших в своей профессии.