Пушкин принят в доме Карамзиных и здесь впервые встречается с гусарским корнетом П. Я. Чаадаевым, двадцатидвухлетним героем Бородина, Лейпцига, Парижа. Чаадаев производит на него большое впечатление. Они становятся друзьями. Свою дружбу с Чаадаевым Пушкин высоко ценил.
Вольнолюбивыми настроениями охвачены вернувшиеся с фронта «дети 1812 года», царскосельские гусары. Они объединяются в «Священную артель», провозвестницу будущих тайных обществ.
Их частыми гостями становятся лицеисты - Пушкин, Пущин, Кюхельбекер, Вольховский, Дельвиг.
«Постоянные наши беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне, необыкновенно сблизили меня с этим мыслящим кружком», - вспоминал позже Пущин и добавлял, что его близкий друг Пушкин «всегда согласно со мною мыслил о деле общем (res publica), по-своему проповедовал в нашем смысле - и изустно и письменно, стихами и прозой».
В этом царскосельском веселом, но мыслящем кругу друзей, охваченных духом непримиримой вражды к рабству и деспотизму, лицеист Пушкин часто бывал. Здесь, в спорах и беседах, он заканчивал свое политическое образование.
И здесь родилось проникнутое свободолюбием стихотворение шестнадцатилетнего Пушкина «Лицинию». Написанное в античном духе, оно отображало Рим эпохи упадка, но основная мысль автора - народы благоденствуют там, где нет рабства, - обращена была к язвам императорской России:
О Рим, о гордый край разврата, злодеянья!
Придет ужасный день, день мщенья, наказанья.
Предвижу грозного величия конец:
Падет, падет во прах вселенныя венец.
Народы юные, сыны свирепой брани,
С мечами на тебя подымут мощны длани,
И горы и моря оставят за собой
И хлынут на тебя кипящею рекой.
Исчезнет Рим; его покроет мрак глубокий;
И путник, устремив на груды камней око,
Воскликнет, в мрачное раздумье углублен:
«Свободой Рим возрос, а; рабством погублен».
И свой собственный путь - путь поэта - Пушкин ясно определил в этом стихотворении:
Я сердцем римлянин; кипит в груди свобода;
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
В сатире праведной порок изображу
И нравы сих веков потомству обнажу.
И закончил:
Свободой Рим возрос, а рабством погублен.
* * *
Лицейское творчество Пушкина на старшем курсе отмечено блистательным ростом его мастерства, разнообразием тем и жанров и количеством созданных стихотворений: всего 136, из которых 4 на французском языке.
Он пишет оды, элегии, романсы, сатиры, любовные и дружеские послания, баллады, эпиграммы, лирику - анакреонтическую и эпикурейскую.
В самом начале 1813 года Пушкин создает стихотворение «Городок». Оно знакомит нас с писателями и поэтами, которые были ему особенно близки, произведения которых заняли и позже место на полках личной библиотеки поэта.
Это - городок книг, в котором лицеист Пушкин якобы поселился и живет не скучая, «часто целый свет с восторгом забывая». Это фантазией Пушкина поэтически преображенные торжественные залы библиотеки Царскосельского лицея, воспоминания об отцовской библиотеке в Харитоньевском переулке и о замечательной библиотеке Д. Н. Бутурлина в Немецкой слободе, частым гостем которой Пушкин бывал в свои детские годы:
Над полкою простою
Под тонкою тафтою
Со мной они живут.
. . . . . . . . . .
На полке за Вольтером
Виргилий, Тасс с Гомером
Все вместе предстоят.
В час утренний досуга
Я часто друг от друга
Люблю их отрывать.
Здесь и Державин, и «чувствительный Гораций», и Вольтер -
Фернейский злой крикун,
Поэт в поэтах первый...
Здесь и «Ванюша Лафонтен», «мудрец простосердечный», и «Дмитриев нежный» с Крыловым,
Здесь Озеров с Расином,
Руссо и Карамзин,
С Мольером-исполином
Фонвизин и Княжнин...
На самой нижней полке хозяин «Городка»
...спрятал потаенну
Сафьянную тетрадь -
«свиток драгоценный» своих озаренных поэзией лицейских дней...
Содержание «Городка» говорит о том, что в лицейские годы личные литературные симпатии Пушкина склонялись к поэзии «легкой и веселой». Эпикурейские настроения присущи стихотворениям: «Пирующие студенты», «К Пущину», «Мое завещание. Друзьям», «Гроб Анакреона». Наиболее частые мотивы лицейской лирики Пушкина - веселье, любовь, дружба. Привлекают внимание взволнованные обращения юного поэта к своим учителям - «Послание к Галичу», «К Батюшкову», «К Жуковскому».
Реалистическими зарисовками природы и быта отличаются стихотворения «Казак» и «Послание к Юдину».
Запись в лицейском «Дневнике» от 10 декабря 1815 года дает представление, как обильны и разнообразны были творческие замыслы Пушкина: «Вчера написал я третью главу «Фатама», или Разума человеческого: Право естественное... Поутру читал «Жизнь Вольтера»... Третьего дня хотел я начать ироническую поэму «Игорь и Ольга»... Летом напишу я «Картину Царского Села»...
Произведения эти не дошли до нас, они, вероятно, и не были написаны.
* * *
Как-то осенью с Пушкиным произошла удивительная история, о которой доложено было императору Александру I.
Перед вечерней зарей у дворцовой гауптвахты обыкновенно играла полковая музыка. Это привлекало много гуляющей публики, появлялись всегда и лицеисты.
Иногда они проходили к музыке дворцовым коридором, в который был выход из комнат, занимаемых фрейлинами императриц. У одной из них, княжны В. М. Волконской, вспоминает Пущин, была премиленькая горничная Наташа. Ее знали все лицеисты и, встречаясь в темных переходах коридоров, нередко с нею любезничали. В этот вечер Пушкин шел по коридору один. Услышав в темноте шорох платья, он вообразил, что это Наташа, бросился к ней и самым невинным образом поцеловал...
Неожиданно распахнулась дверь, и яркий свет осветил их. К своему ужасу, Пушкин увидел, что поцеловал не Наташу, а фрейлину княжну Волконскую, увядшую старую деву.
Он настолько опешил, что не нашелся сразу же извиниться и попросить прощения, а бросился бежать.
На другой день Александр I выговаривал Энгельгардту:
- Что же это будет? Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей садовника Лямина, но теперь уже не дают проходу фрейлинам жены моей.
Директор Лицея уже был осведомлен обо всем и всячески старался смягчить вину Пушкина, добавив, что объявил ему строгий выговор, и просил разрешения насчет извинительного письма.