Приятно было видеть, с каким уважением и заботливостью относятся к нему все рабочие-фрезеровщики десятков ленинградских заводов. Видно, недаром его называют лучшим фрезеровщиком Ленинграда! Он подарил мне книгу «Новые фрезы и приспособления», изданную Лениздатом в 1963 г. Книга очень полезная.
Наряду с описанием высокопроизводительных фрез, остающихся, к сожалению, для многих заводов новыми до сих пор, в книге жестоко критикуются укоренившиеся на наших предприятиях и в министерствах порядки, тормозящие внедрение прогрессивного инструмента и опыта новаторов. Судя по книге, наш дорогой Евгений Францевич при всем своем добродушии и кажущейся мягкости был настоящим бойцом за технический прогресс. Потом я много раз встречался с Савичем, и до самой его смерти мы оставались друзьями.
В ноябре 1969 г. Савич умер — свалила его все-таки «блокадная» болезнь.
…На заводе «Поварскострой Арно» мы познакомились с производством резьбовых калибров. Когда я сказал, что интересуюсь методами проверки резьбовых калибров, меня познакомили с пожилым инженером, начальником центральной лаборатории измерений. Начальник лаборатории оживился и заявил, что он хочет показать мне заводскую лабораторию. Я знал ЦИЛы (центральные измерительные лаборатории) на десятках наших заводов, и мне, конечно, было интересно сравнить их со службой высшей точности на зарубежном заводе.
Здесь порядок такой: в ЦИЛ может зайти любой рабочий, связанный с производством мерительного инструмента, но, прежде чем войти, он должен снять свой халат, надеть один из висящих в передней белых халатов и переобуться в войлочные туфли.
ЦИЛ имеет четыре зала. В первом проверяются штангенциркули и другие инструменты с точностью до 0,1 мм, во втором — микрометры и им подобные инструменты с точностью до 0,01 мм, в третьем идет проверка инструмента с точностью до 0,001 мм. Это самый большой зал. Здесь контролируются и проверяются все виды рычажно-чувствительных микрометров, пассиметры, нутромеры, резьбовые и гладкие калибры и им подобные инструменты.
Измерительные приборы были все фирмы «Карл Цейсс». Перед каждым прибором очень удобно укреплен прозрачный щиток из оргстекла, защищающий измеряемый калибр и прибор от дыхания лаборанта. Все работающие были в длинных лайковых перчатках — голыми руками здесь ничего не берут, так как это может повлиять на точность измерения.
В третьем и последующем залах поддерживается постоянная температура и влажность воздуха. В четвертом зале идет проверка с точностью до одной десятой доли микрона. Здесь контролируются и аттестуются наборы плиток Иогансона и другие концевые меры.
Новейшие приборы фирмы «Цейсс», основанные на использовании интерференции света, могут обеспечить и большую точность, но, как сказал начальник лаборатории, точность выше одной десятой микрона им не требовалась.
Бросалась в глаза настоящая увлеченность своим делом, прямо-таки влюбленность в мир великих точностей, которые проявлялись в каждом слове и жесте начальника лаборатории.
Общее впечатление от лаборатории у меня было примерно такое же, как от нашей Палаты мер и весов в Ленинграде. А ведь это была только заводская лаборатория! Служба точности и единства мер в Чехословакии поставлена хорошо.
После Поварско-Быстрицы мы посетили завод «Меопта». Здесь нас поразило искусство рабочих и инженеров обращаться с необычайно малыми деталями. То, что я видел на московских часовых заводах, всегда удивляло меня: как это человек может выточить или отфрезеровать такие микроскопические детали? Но по сравнению с деталями, увиденными на заводе «Меопта», детали самых миниатюрных дамских часов кажутся грубыми.
Нам показали токарный станок изобретателя Тико Алоиза, на котором вытачиваются оси диаметром 3-5 микрон! (Вспомните, что толщина человеческого волоса — 80 микрон.) Когда переводчица перевела нам эти данные, мы подумали, что ослышались. Но я своим глазом видел, как на станке вытачивалась ось с уступами, а наименьший диаметр составлял 5 микрон. Длина этой части оси была 2-3 мм. Я видел, как резец брал стружку, как она то сыпалась, то завивалась. Конечно, все это можно наблюдать только через микроскоп с стократным увеличением, установленный на станке и являющийся его неотъемлемой частью.
Как же возможно изготовлять на токарном станке столь малые детали? Почему не ломается и не разрушается эта сказочная ось, которую невозможно увидеть в обычную лупу? Все дело в магнитном центре: острие магнитного центра растягивает заготовку, а не сжимает ее, как обычные центры на токарных станках, они не дают ей прогнуться. В Чехословакии магниты довольно широко используются при работе на токарных и шлифовальных станках.