Для солидности я пришел на новую работу в галстуке и в свежевыглаженном черном халате.
После обеда Кузьмин дал заготовку из быстрорежущей стали и чертеж. Надо было сделать фасонный дисковый резец для обработки золотника врубовой машины. Тогда, на заре стахановского движения в угольной промышленности, завод «Пневматика», выпускавший до этого только отбойные молотки, начинал делать первые врубовые машины. Золотник был одной из центральных деталей этого механизма. На нем имелось более 20 ступенек, выступов, конусов и радиусов.
«Рисовать» все это на каждом золотнике было бы очень дорого. Поэтому был сконструирован широкий, миллиметров 150, фасонный дисковый резец, который повторял конфигурацию всех выступов и конусов золотника в зеркальном отражении.
Имея такой резец, в механическом цехе можно было за считанные минуты сделать золотник точно по заданному профилю и размерам. Без такого резца золотник пришлось бы делать часами и все же не получить даже две одинаковые детали. В общем, это был сложный резец, настоящая работа 7-го разряда.
Уголком глаза я видел, что пожилые инструментальщики смеялись, пока я рассматривал чертеж, но сделал вид, что ничего особенного в чертеже не нахожу, и начал работать с таким видом, будто всю жизнь только и делал, что «рисовал» такие резцы.
Расточил отверстие, посадил заготовку на оправку, проточил по верху, подрезал торцы. Все это я делал нарочито медленно, чтобы дотянуть до гудка: надо было сосредоточиться и подумать, как же делать самое главное — профиль резца в сыром виде и как его довести после закалки.
Я чувствовал, что на работе ничего путного не придумаю. Незаметно забрав чертеж с собой, пришел домой и целый час сидел над ним в раздумье. И в результате я понял, что не знаю, как сделать этот резец, и, сколько бы ни ломал голову, не сделаю его. Выход я нашел только один: идти к Павлу Александровичу и спросить у него. Уж он-то наверняка скажет, как сделать этот фасонный резец.
Адрес у меня был: Шведов жил на углу Большого и Кировского проспектов на Петроградской стороне. Не пообедав, поехал к нему, но дома его не было. Соседка сказала, что вся семья уехала на дачу в Лисий Нос, но адреса дачи она не знает. А Лисий Нос — большой поселок. Но отступать было некуда, и я поехал.
Вышел из вагона и наугад пошел по улице. Было уже девять часов вечера, солнце село в Финский залив, белые ночи уже кончились, стало темнеть.
Стоял теплый вечер, с некоторых дач слышалась музыка, кое-где на верандах танцевали. Но мне казалось, что все это происходит как будто на другой планете. Мне нужно было только одно; найти Шведова. Дело это представлялось безнадежным: кого бы я ни спрашивал — никто не знал Шведовых, да и не удивительно — поселок Лисий Нос разросся в порядочный город.
К полуночи, еле волоча ноги, я шел по какой-то улице с самыми мрачными мыслями, потеряв всякую надежду на успех поисков. Я ясно представлял себе, какой позор ожидает меня завтра на заводе, как будут смеяться инструментальщики над возомнившим о себе молокососом!
И вдруг на освещенной веранде на втором этаже одной дачи я увидел Шведова! Он сидел у самовара с женой и пил чай. Я даже протер глаза — не сон ли это? Я окликнул:
— Павел Александрович!
Он повернулся и свесился с веранды в темноту. Узнав, он пригласил меня на веранду и прежде всего напоил чаем с булками. Потом спросил:
— Ну, что у тебя стряслось, выкладывай!
Я показал чертеж. Павел Александрович посмотрел, подумал, почесал за ухом и сказал:
— Да, крепкий орешек тебе подбросили. Ну, давай, садись поближе, сейчас попробуем его раскусить!
Он объяснил мне технологию работы и контроля профиля по приборам. Объяснил так подробно и просто, что я ясно представил, как все это буду делать завтра.
В четвертом часу утра, поблагодарив от всего сердца своего учителя и друга, я отправился на вокзал к первому поезду, когда уже занималась заря. Я смертельно устал, но чувствовал уверенность, что «проба» будет сделана.
Поспав в поезде час, не заходя домой, приехал на завод и начал работу вовремя. Порядок и очередность операций у меня были записаны, а работать-то я уже умел неплохо. Сложный фасонный резец был сделан так, как рассказал мне Шведов, по всем правилам инструментальной науки. Он получился даже точнее, чем раньше делались такие резцы на «Пневматике» по специальным шаблонам. А я сделал по схемам микроскопа, т.е. с проверкой при тридцатикратном увеличении. Это была уже настоящая победа. Мастер Кузьмин равнодушно осмотрел резец со всех сторон и сказал: