— Ты называешь ее Мюриел? Хотя это и неудивительно. Ведь, насколько я знаю, она не твоя родная мать.
— Нет. Я живу с ними с двенадцати лет, с тех пор, как умерли мои родители, — побледнев, стала объяснять Виктория, вдруг почувствовав себя совершенно беззащитной под холодным взглядом леди Эштон. Та не любила ее и не скрывала этого.
— Да-а. В этом-то и проблема, — размышляла леди Эштон. — Если бы ты была родственницей, Черил захотела бы, чтобы ты стала подружкой на ее свадьбе. Но ты не сестра Ника, не так ли? Черил придется попросить кого-нибудь из подруг. Этикет такая сложная штука...
Леди Эштон отошла, но Виктория этого даже не заметила. Ей и подумать было страшно, что бы она ответила, если бы была более подготовлена к такому коварному выпаду. Она чувствовала себя потерянной и непроизвольно взглянула на Ника, а он, оказывается, внимательно за ней наблюдал. Ну и что? Набросился бы на свою будущую тещу и сбил бы ее с ног?
Виктория вышла на террасу и прошла в самый дальний конец. Было десять часов и довольно светло, а ей хотелось, чтобы была непроглядная тьма. Жаль, что она не на своей машине: могла бы уехать домой прямо сейчас.
Замечания леди Эштон снова напомнили ей, что она, в сущности, одинока и, вдобавок ко всему, потеряла Ника. Сердце ее трепыхалось, как птичка в силке.
Ощущение пойманной птицы усилилось, когда она услышала шаги и увидела приближающегося Ника.
— Что она тебе сказала? — спросил он грозно, не спуская глаз с Виктории.
— Ничего. Обычные любезности.
— Виктория! — угрожающе предупредил он. — Мать Черил никогда не расточает любезностей. Она сказала тебе что-то такое, от чего ты побледнела. Ты никогда не бледнела, даже когда я тебя отчитывал. Что она тебе сказала? Говори правду, или я пойду и спрошу у нее самой.
— Не делай этого, Ник. Она не сказала ничего особенного.
— Вот как! Тогда я спрошу у нее.
Ник повернулся, чтобы уйти, но Виктория схватила его за рукав.
— Не надо! — взмолилась она.
— Тогда расскажи, дурочка. Мне хорошо известен ее ядовитый язык, но я не позволю ей говорить тебе гадости.
— Она скоро станет твоей тещей, — умоляющим тоном произнесла Виктория.
— Я постараюсь заменить ее на модель получше, — саркастически сказал Ник и все так же решительно потребовал: — Так что она тебе сказала?
— Ничего особенного, всего несколько слов. О твоей свадьбе.
— И? — Ник так крепко прижал ее к себе, что ей стало трудно дышать.
— Она сказала, что, так как я не твоя сестра и, вообще, никто, то будет разумнее, если Черил попросит кого-нибудь из своих подруг быть у нее на свадьбе подружкой — из соображений этикета.
— Вот оно что! — прорычал Ник. — Мы с Черил ее разочаруем, потому что у нас другие планы. К тому же у меня никогда не будет свадьбы без тебя.
— Мне и так не хочется быть подружкой. — Лицо ее пылало.
Она была наверху блаженства оттого, что Ник держит ее в своих объятиях. Он, казалось, забыл отпустить ее, а она и не собиралась напоминать ему об этом.
— Очень жаль! Жених обычно целует подружку. — Ник взглянул на Викторию. — Твои глаза похожи на летнее небо: такие же синие и большие. Я поцелую тебя сейчас на случай, если ты решишь не приходить на свадьбу.
— Не надо, Ник.
Его слова напугали ее, но она не сделала попытки вырваться. Сейчас ей было все равно, лишь бы он был с нею.
— Даже если бы ты и вправду этого не хотела, я все равно бы тебя поцеловал. Но ты же этого хочешь, Виктория.
Ник наклонил голову и нашел ее губы. Она не ощутила никакой неловкости. Его поцелуй был жгучим, сладким и каким-то отчаянным. Позабыв обо всем на свете, Виктория отдалась во власть этих нетерпеливых теплых губ.
У нее было ощущение, что она плывет на облаке, легкая и свободная. Ей хотелось обвить руками его шею и еще теснее прижаться к нему.
— Ник, — прошептала она.
— Ты могла бы к этому привыкнуть?
Глаза его смеялись, и она устыдилась своей податливости. Ник просто решил пошутить, вот оно что.
— За что? — жалобно спросила она.
В это мгновение появился Тони.
— Что, черт побери, вы здесь делаете?
— Я целую подружку невесты.
Ник повернулся, не отпуская Викторию. Она была этому рада, потому что ноги у нее подкашивались, и она боялась, что потеряет сознание.
— Это Виктория! — напомнил Тони в страшном гневе. — Я не знаю, чем ты занимаешься в Лондоне, и какие представления о морали у здешних хозяев, но убери сейчас же руки от Виктории!
— И навсегда, возможно, — холодно произнес Ник, опуская руки. — Ты, верно, считаешь, что она принадлежит только тебе. Но если ты желаешь ей добра, отвези ее домой. Для нее прием окончен, больше она не вынесет.