За окном бушевала гроза, которой она бессознательно боялась с тех пор, как приехала в Шотландию. Буря свирепствовала над холмами и над коттеджем, гремела громом и сверкала молниями. Но здесь не было спасительного чуланчика.
Виктория лежала в кровати с широко раскрытыми от страха глазами. Здесь, на природе, гроза казалась ей еще более страшной, чем обычно. Она почувствовала себя маленькой, потерянной девочкой, и в ее воображении встала давно забытая картина: ее мать и отец, чернота ночи, мокрый асфальт, освещенный яркими лучами фар.
За окном вспыхнула молния, тут же раздался удар грома. Виктория хотела зажечь лампу, но в темноте опрокинула ее. Снова сверкнула молния, осветив комнату зловещим светом.
— Ник!
Она выкрикнула его имя, не зная даже толком, здесь он или ей это приснилось, но тут же услышала, как он бежит вверх по лестнице, рывком открывает дверь и, освещенный вспышкой молнии, появляется на пороге, словно великан.
— Ник! — Рыдая, Виктория протянула к нему руки. Сердце ее разрывалось от страха, и она знала, что только в нем ее спасение.
— Все хорошо, я здесь.
Ник подошел к кровати, обнял Викторию и прижал ее к себе.
— Придет день, и мы справимся с этим. Страх уйдет, и ты увидишь, как прекрасна гроза.
— Я опрокинула лампу, — пожаловалась она, вся дрожа.
— Я слышал, как она упала. Света все равно нет. — Ник потянулся за лампой, но Виктория не хотела его отпускать. — Не бойся, я просто хочу поднять лампу.
Ник поставил лампу на тумбочку и снова обнял Викторию.
— Я и забыла, — едва слышно прошептала она, — что в день, когда погибли мои родители, тоже была гроза.
— Да, ты пыталась стереть это из своей памяти. Такова защитная реакция организма, но в тебе все еще остался страх. Может быть, теперь ты перестанешь бояться грозы.
— Не уходи. — Виктория обвила его руками, и Ник улыбнулся, уткнувшись ей в волосы.
— Я пока и не собираюсь, — уверил он ее, и Виктория вздохнула с облегчением: пока он с ней, ничего не случится.
— Ты не одет, — рассеянно заметила она, чем вызвала его смех.
— Как-то не успел одеться соответственно случаю, — усмехнулся он. — Я уже снял рубашку, когда услышал твой вопль. Я знал, что ты проснешься и перепугаешься.
— Ты всегда приходишь на помощь.
Ник не ответил, но это не имело значения.
Гроза утихала, а с нею проходил и ее страх, но Виктория все еще прижималась к груди Ника. Она слышала его дыхание, чувствовала, как поднимается и опускается его грудь, и старалась дышать так, чтобы попасть в его ритм, глубоко и спокойно. Она положила ладони ему на грудь и прижалась к нему щекой, и ей казалось, что она растворилась в нем. Ее вдруг окатила горячая волна возбуждения.
— Не надо, Виктория. — Голос Ника звучал напряженно.
— Я ничего не делаю, — запротестовала она сонным голосом, загипнотизированная ритмом его и своего дыхания.
— Ты растворяешься во мне, — хрипло сказал он.
Тон Ника нисколько ее не задел. Даже если бы он рассердился, ей было бы все равно, потому что ей еще никогда не приходилось быть с Ником в таком странном, волшебном, новом для нее мире.
— У меня такое ощущение, будто ты часть меня, будто я плыву куда-то, где тепло, светло и безопасно. Так себя, наверно, чувствуешь в раю.
— Виктория!
Ник взял ее за руки и отстранил от себя. Она не видела его лица, но знала, что он сердится.
— Не покидай меня, — взмолилась она. — Я никогда не была так счастлива, как сейчас. И я больше не боюсь.
— Есть вещи пострашнее грозы, — сказал он с запинкой.
— Но ведь к тебе это не относится, — засмеялась Виктория, но Ник продолжал крепко держать ее за руки. — Даже когда делаешь мне больно, — добавила она.
Ник ослабил хватку, и она тут же снова к нему прильнула, прислушиваясь к биению его сердца и испытывая какое-то мистическое влечение.
— Мне необходимо чувствовать, что ты близко... как было когда-то.
— Тогда прижмись крепче, — горячо зашептал он ей на ухо, обняв. — Не за этим я приехал, но мысли мои всегда заняты лишь тобою.
— Разреши мне вернуться к тебе, — молила она, прикасаясь губами к его шее.
— Иди ко мне, Виктория, — тихо прошептал он, — стань частью меня, плыви навстречу теплу и свету.