Глава седьмая. Эфемерная революция
Спустя сутки. Рим.
«Мятеж и революция растут подобно огню. Они уничтожают окраины Автократорства подобно тому, как гусеница жрёт лист. Мы с каждым часом теряем всё больше земель. Связи с половины Территорий нет. Наверняка они уже в руках сил мятежников. За последние день и ночь мы потеряли около половины всего того, что раньше контролировали.
Самое страшное, что мы не знаем, кто такие эти мятежники. Они появились совершенно неожиданно и непонятно. С самих краёв Империи и стали её захватывать. Не было не требований, ни политических лозунгов, ни даже связи с нашими органами власти. Ничего. Как будто они воюют ради того, чтобы просто воевать, а не устанавливать свои порядки.
За минувшие сутки мы потеряли связь с половиной Иберии, Сицилией, Иллирийской Тиранией, с большинством Южно-Франкской Территорией, с частью Великой Пустоши и на юге наблюдаются постоянные перебои связи. Но мы не знаем, кто это всё делает. Наши войска пытаются разобраться, но всё тщетно, как будто мы ищем чёрную кошку, в чёрной комнате, при полном ослеплении и глухоте.
Мы чувствуем себя беспомощными, позволяя врагу так быстро продвигаться по нашей земле. Но я верю в силу Архиканцлера и Господа, что мы сможем переломить ситуацию и перехватить инициативу, наконец-то перейдя в контрнаступление. Я хотел бы наедятся.
Комиссар Варфоломей В. П.
– Из дневника, найденного в комнате жилого блока.
Солнце медленно вновь касалось горизонта, но этого видно не было. Огромные высотные здания, восходящие к небу на многие десятки этажей, перекрыли всякий обзор небесной тверди. На фоне уходящего солнечного диска эти здания напоминали прогоревшие стволы исполинских деревьев, окутанных в прохладный ночной, надвигающийся мрак.
Сумрак медленно опускался на великий и славный город с многотысячелетней историей. Тени появлялись тут и там, продолжая шириться, и поедать всё большие городские пространства. Там, где раньше была лишь теневая кроха, сейчас аккуратно прилёг мрак ночи.
Но тьма ночи шла не одна. Странный порывистый ветер падал на Рим, гоняя немногочисленный снег на улицах огромного мегалополиса. Ветер не напористый, но довольно порывистый и способен выморозить любого, кто сейчас выйдет на улицу в осенней одежде.
Но вся ирония в том, что на улицу никто просто так не выйдет. Личным приказом повелителя Автократорства, на подконтрольных Империи территориях устанавливался «комендантский час повышенной рани». Теперь все силовые структуры: от обычных полицейских и до личной гвардии Архиканцлера – Мортиариев, выходили на улицы и патрулировали их с особым усердием, имея право без предупреждения расстрелять любого, кто нарушит установленный порядок.
Такой «комендантский час» наступал теперь ровно в двадцать часов вечера и длился вплоть до одиннадцати утра. Но люди старались забираться в дома ещё к девятнадцати вечера, а выходить ближе к полудню.
Не везде соблюдалось такое негласное правило, ибо большинство жителей «Крайнего Рима» всё ещё своенравничали и оставались вплоть до самого начала подобного «мероприятия»
Средь высотных, по пятьдесят этажей вверх и в ширину не менее километра, жилые блоки заняли окраины великого города на семи холмах. «Жилые блоки» стали апофеозом монументализма и архитектурного бетонного зодчества мастеров-строителей Империи.
Но только это не банальные «бетонные коробки», слегка отретушированные, которые можно встретить ближе к центральным районам Рима. Нет. Эти огромные и массивные здания так и пылали неоготической романтикой Рейха. Окна, чьи рамы отлиты из бронзы, выполненные в неоготическом стиле, с его вечной устремлённостью вверх. Двери подобны воротам замка, которые довольно прилично уменьшили в размерах, сжали до состояния обычных дверей. Крыша представлялась не обычным плоским полем, а устремлённым шпилем, обитым медью и бронзой, складывающаяся в тематические узоры и плетения, обвивающиеся высоченный шпиль, в котором селили тех, кто управляет всем домом.
И таких «монументалистских» районов раскинулось по Риму целым кольцом, которые его замыкал. Подобные новостройки появлялись со страшенной быстротой, ибо за строителями и усердностью их работы наблюдали надзирателями с плётками и солдаты из духовно-просветительских войск.
Но есть у этого новостроя своя веха и пробоина. Тут пока нет ни одного полицейского участка или военного монастыря Корпуса Веры. Только несколько молельных часовен духовно-просветительских войск. И уровень «антиимперского декадентства» тут достаточно высок. Кто-то мог сорвать и смять плакаты с лицом Архиканцлера, или подрисовать ему что-нибудь. Никто не проявлял уважения к символам власти Рейха, проходя мимо них и не осеняя себя «светским крестным знаменем».