Является ли это богатство - все эти деньги - в каком-либо важном смысле материальными? Материальной основой кремниевой экономики, непрозрачной и прозрачной, кремниевых чипов и кремниевых оптоволоконных линий, является песок. Два других ключевых элемента в химическом составе чипа - кислород и алюминий. Короче говоря, то, что определяет большую часть стоимости мировой экономики в 100 триллионов долларов, не имеет ничего общего с нехваткой материалов и ничего общего с деньгами как таковыми. Это имеет отношение к знаниям.
Как заметил Гордон Мур, известный своим законом Мура, соучредитель корпорации Intel и один из ключевых изобретателей кремниевых устройств: «Кремний, кислород и алюминий в микрочипах - это три самых распространенных элемента в земной коре». Они дешевы, потому что они - грязь. Практически вся ценность полупроводниковой и оптической промышленности обусловлена знаниями, которые они воплощают, знаниями, накопленными со временем.
Деньги - это время
В сделках с ценными экономическими знаниями мы неизбежно обращаемся к роли денег. Когда мы платим за бензин или еду, мы предлагаем наличные или кредит в обмен на товар и услугу. Когда кто-то покупает недвижимость на берегу моря, он использует капитал для обмена. Когда работодатель нанимает сотрудника и покупает оборудование для своего бизнеса, он использует оборотный капитал. Когда экономисты суммируют всю эту экономическую деятельность и то, какую пользу она приносит каждому из нас, они называют ее богатством.
Успешные финансисты склонны считать свое богатство наградой за превосходные знания. Правительства, как правило, соглашаются с этим, хотя они обычно выступают против предполагаемого финансового легитимизма, "власти денег", "внутренней торговли" и "монополии", поскольку это оправдывает расширение их противодействующих бюрократических полномочий по увеличению регулирования и налогов, а также поручение центральным банкам печатать деньги десятками триллионов для государственного перераспределения и субсидий.
Подозрения в отношении "власти денег" носят глобальный характер. На Западе "устойчивое развитие" оказывается эффективным способом расширить возможности правительства в борьбе с предполагаемой хищностью энергетических компаний и подавить частное предпринимательство. В Китае они выпускают комиссаров "всеобщего процветания", чтобы запугать таких титанов предпринимательства, как Джек Ма из Alibaba и Пони Ма из Tencent.
Но вся эта озабоченность "властью денег" неуместна. Как я надеюсь доказать с помощью Гейла Пули, профессора экономики Университета Бригама Янга в Лайе, Гавайи, и Мэриан Тупи из Сент-Эндрюсского колледжа в Шотландии и Института Катона, деньги должны служить не волшебной палочкой для банкиров и политиков, а измерительной палочкой для предпринимателей. Наша цель - ниспровергнуть другую большую ошибку модной экономики: идею о том, что деньги - это товар, вещь, которая воплощает экономическое богатство, а не просто исчисляет его. Деньги, как мы покажем, - это мера времени. Деньги - это не то, что можно накапливать и чем можно манипулировать для достижения экономических целей; это мера изучения кривой времени, объема и стоимости.
Это не означает, что деньги - это просто прохождение часов и минут. Это не оптовое или аморфное время. Это символизированное время, заработанное в производственных процессах; чем больше мы производим за определенное время, тем большую ценность мы можем получить в обмен. По мере увеличения количества единиц продукции в час или минуту растет производительность - или время, которое можно посвятить другим целям.
Компания описывает это увеличение времени как денежную прибыль. Рабочий описывает это как увеличение денежной заработной платы. Но реальные деньги в конечном счете коренится в жетонах времени. Когда у вас заканчиваются деньги, на самом деле у вас заканчивается время, чтобы заработать больше денег. Время - измеряется ли оно скоростью света или продолжительностью жизни - является господствующим экономическим и физическим дефицитом, который регулирует измерение стоимости.
Пули и Тупи, опираясь на революцию временных цен, начатую Уильямом Нордхаусом из Йельского университета в 1972 году, и широко развитую впоследствии Джулианом Саймоном, показывают, что спрос - это продукт изобилия, а не дефицита. Это вариация закона Сэя о том, что предложение создает свой собственный спрос. Возьмем, к примеру, наш микрочип. При всем своем вкладе в экономический рост, сама индустрия микрочипов составляет чуть более шести десятых процента мировой экономики: 650 миллиардов долларов из 100 триллионов долларов. Если бы полупроводники стоили в десять раз дороже, экономист мог бы подсчитать, что они дали бы большую долю мирового ВВП, потому что он измерял бы их стоимость материально, деньгами . Но при десятикратной стоимости микрочипы не будут и на десятую часть полезнее. Их доля в общем ВВП не увеличится, а уменьшится.