Так же было и тут. На месте старого города, очень древнего, построенного ещё в эпоху, которую называли Античная. В Автократорстве это название тактично заменили на «Эпоха Духовно-Морального Упадка», так как имперские учёные и философы считали, что вся культура, вся жизнь людей той эпохи пропитана была развратом, отступничеством от моральных идеалов и декадентством. Этот город носил название «Новая Кирена».
Когда-то над этими местами развивались штандарты Рейха. Тут была оперативная база ордена Пурпурного Креста, до его падения. Когда же орден канул в вечность, базу тут свернули, и она досталась Северному Синдикату. Но несколько недель назад эти места были очищены огнём и кровью. Воины синдиката повержены и отброшены вглубь континента. Никто не скрылся от справедливой кары. Бандитские группировки не собирались мириться с таким позорном поражением и собирались в самоубийственную контратаку, но тут к ним явился странный человек. В обмен на спокойствие предложил золото и оружие. Те, кто выжил в этой бойне, рассказали, чем может закончиться операция по возвращению базы, что она может для нападающих обернуться кровавой баней. Бандиты согласились и забрали золото с оружием, оставив базу в покое. А тем временем там уже развивались новые белые знамёна, на которых красовался полукостлявый ворон.
За считанные дни с этим местом произошли самые невообразимые метаморфозы. Оно было превращено в неприступную крепость с тренировочнымиплощадками и укреплёнными артиллерийскими позициями, где гордо стояли, задрав дуло к небу, старые стопятидесятимиллиметровые гаубицы.
На месте старого города и бывшего склада наркотиков и оружия возникла укреплённая полевая крепость, словно извещавшая о возвращении старых времён, когда тут стоял некогда гордый и несокрушимый орден. Теперь тут развивается мёртво-живой ворон на белом полотнище, заменив золотисто-пурпурный крест.
Тит стоял и смотрел далеко в континент. Он находился на самом краю этой крепости, встав на пост в сторожевой башне, сменив часового на несколько минут, дав тому отдохнуть.
Башенка, собранная из стальных балок, обшитая крепкими листами металла, выкрашенного в цвет ночи, стояла подобно грозному неутомимому стражнику, смотрящему за тем, чтобы никто не проник на базу.
Мужчина, сменивший одежду на привычный тёмно-зелёныйкамуфляжный костюм, с высокими берцами, стоял и всматривался в саму Африку, словно он там пытался увидеть её суть. Впереди он мог углядеть лишь нищету, голод, бедствия, страдания и первобытный страх перед надвигающейся ночью. Тит вспомнил, что и Рим некогда был такой. Вечный Город, жалкий и сломленный Великой Европейской Ночью, превращённый в локальный ад, не щадивший даже самых светлых душ. Но потом пришёл «Первый Канцлер», ставший ярким светом в этой кромешной темноте. Он вознёсся над народом и стал подобен посланнику Божиему, который над судьбами миллионов зажёг солнце новых истин и испепелил жаром этого светила всех тех, кого считал недостойными жизни в новом мире. Именно так преподносили имперские историки – как бардовский рассказ у костра, как высокую оду. Чтож, в чём-то они и были правы. В глазах уставшего от разврата и насилия, отчаянного народа он действительно стал тем, кем его описывают хвалебные поэмы и имперские саги.
Но вот весь остальной мир не стал таким, каким его хотел видеть «Первый Канцлер». На севере все аспекты старого Содома, вся суть Великой Европейской Ночи воплотилась в единый монолитный кошмар, став называться Либеральная Капиталистическая Республика. Ну а между Новой Россией и ними возникла Директория Коммун, чей народ свято уверовал в идеалы коммунизма.
Африка. Она осталась той же. Ничего не изменилось с момента начала величайшего планетарного кризиса. Кто знал, что вложенные в её развитие деньги, ресурсы в один момент могут обесцениться? Одна ошибка политиков, ставшая привычной чередой, положила начала этому ужасу, породив самый негативный вариант развития событий. «И теперь над этим континентом витает старый костяной ворон и пожинает тысячи душ каждый день, относя их на своих крыльях своей хозяйке – смерти». – Как говорилось в одном из старых повествований раннего Рейха.
– Тит, – зазвучало имя откуда-то сзади, – как ты?
Мужчина повернулся назад и увидел, как перед ним стоит Дюпон. Для одежды он выбрал один из офицерских нарядов давности. Это был короткий зелёный пиджак, похожий на жакет, такого же цвета монохромные брюки и кожаные туфли, чёрного окраса.