– Ну, что вы там видите? – С энтузиазмом спросил второй человек.
– Я вижу, – более лёгким, но крепким мужским голосом ответил Сарагон, – Что люди спешат покинуть этот остров. Они уезжают отсюда.
– Но я это и сам вижу. – Завозмущался мужчина. – Мне интересно, что за этим стоит. Почему они уходят? Я бы тут остался жить, потому что это прекрасное и тихое место.
– Согласен, Йорэ. Воистину, ты небочтец, ибо смотря наверх, ты перестаёшь понимать, что твориться у тебя под ногами. – Слегка усмехнулся Сарагон. – Люди покидают это место, потому что их жажда ценностей, их амбиции и их заоблачные грёзы – они ненасытны. Ничто и никто не может напитать тот чёрный аппетит человечества. – И указав рукой вниз, мужчина продолжил. – И эти люди не исключение. Вместо того чтобы оставаться на периферии мира и стараться выжить в этом месте они его покидают. Эти люди считают, что в другом месте они будут лучше жить. Они полагают, что в любом другом месте еда вкуснее, вода слаще, воздух чище и легче проживать собственную жизнь. – Сарагон опустил руку и безрадостно заключил. – Мне жаль этих людей, Йорэ. Они не понимают, что можно остаться там, где рождены, и вместо бесконечных поисков лучшего места, можно облагораживать мир вокруг себя. Вместо этого, они найдут лишь прах.
Второй мудрец сложил у себя руки на груди и попытался осмыслить то, что только услышал. Он, предсказывающий будущее и говорящий о прошлом, лишён был дара понимать настоящее. Это сущее проклятье для мудреца – видеть то, что будет, знать, что было и не мочь это связать в единую нить, сквозь которую проходит бытие мира.
– Йорэ, – внезапно заговорил Сарагон. – Но, несмотря на то, что этот остров будет покинут, я чувствую, что он станет местом великой славы, кроющейся во тьме «солнц». Я вижу, что тут будет решаться судьба всего этого мира. И спустя много лет забвения и запустения он снова оживёт и тут раскалятся сами небеса. – И после пророческого напева, мудрец закончил. – Что ж, это такой остров, я бы построил на нём свой дворец.
– Сарагон, опять ты впал в свои «чувственные» пророчества. – С некоторой толикой недоверия, смешанной с усмешкой, обратился Йорэ. – Давай лучше обратимся к небосводу, посмотрим, что он нам скажет. – И запрокинув голову, небочтец кинул. – А ведь сегодня особенное небо. Пророческое.
– Давай. – Спокойно, на грани бесстрастия, ответил согласием Сарагон.
Йорэ, услышав одобрение, поднял руки к небу и заговорил едва ли не глубинным потусторонним двояким голосом:
– Я вижу, как уходит прошлое. Как свет прошедшего светлого дня, что был наполнен счастьем и светом, сменяется на кровавый заход. Само небо говорит о том, что прошлое ушло и стало адом. Но этот кошмар меняется на ужас. Медленно, за ярким и красочным закатом идёт долгая ночь. Я вижу, как в этой ночи таятся страшные монстры, которые будут терзать этот мир, когтями хаоса, раздирая его прогнившую плоть. Но это лишь предтечи чего-то более ужасного. Я чувствую, как эти когти уже впиваются в искалеченное тело мира. Но они отступят, уступив место ужасному и последнему испытанию, в которое сойдутся ночь и грядущий рассвет. Они сойдутся в вечной битве, породив новый мир. Истинно! После каждой ночи наступает новый рассвет и наступит новый день – новая эпоха. – И опустив руки, пророк чуть радостно закончил. – Видишь, не всё так плохо.
– Согласен. – И подняв камешек из-под ног, Сарагон пламенно сказал. – Но я боюсь «солнц» нового мира. Не думаю, что после грядущей и такой мрачной и жуткой ночи, как эта, мир будет прежним. Новая заря станет лишь преддверием перед новым миром обжигающих светил. – И пустив камень в свободный полёт, Сарагон договорил. – Йорэ, но всё же, этот остров станет тенью, под которой хоть на секунды, но можно будет спрятаться от гнетущего зенита.
Часть первая. Свинцовое небо
Глава первая. Секунда спокойствия
Остров Анафи. Спустя несколько лет. Раннее утро.
Настойчивый шум прибоя наполнял береговую линию умиротворяющей и словно шепчущей о величии морских глубин волной спокойствия, что была готова утешить сердце и душу любого опечаленного человека, привнеся в его аниму тишь до покой. Морские волны, одна задругой, подгоняемые ветром-менестрелем, выбрасывались на золотистый песчаный берег и растворялись шипящей белоснежной солоноватой пеной, даруя столь приятные звучания мира.
Ветер, гуляющий у каменистых и песчаных берегов, брал свой высокий аккорд и завывал своими печальными, но не вгоняющими в тоску, мелодиями. Ветровые мелодии были подобны древним напевам, повествующим о давно ушедшей эпохе славы и величия этих мест.