А в домашнем архиве А. П. Арапова сохранилась присланная из Парижа фотография Веры Майковой, с которой Мария Петровна состояла в многолетней переписке после возвращения из ссылки. «Внучка поэта Майкова жила во Франции под Парижем», — уточнил Александр Павлович.
Так совпало, что почти в то же время из Костромы в Париж поехала навестить своих родственников и Алла Михайловна Черевко, которая 8 ноября 1997 г. писала авторам этой книги:
«В Париже я была два раза по приглашению брата моего отца — дяди Бори: в 1969 и 1971 г. Он жил в Париже, об этом мы узнали только в 1968 г. Разыскал он нас через „адресный стол“ (это была хрущевская оттепель), потом прислал приглашение отцу и мне. У папы было обострение полиартрита, поэтому он не поехал. Я, после долгих сборов, всяких справок и бумажек от мужа, директора школы, Городского отдела народного образования и т. д., что я являюсь надежным элементом и на Западе оставаться не собираюсь, уехала одна.
В школе я учила немецкий язык, во Франции он не популярен, а французского я не знала. Родственники говорили чисто по-русски, без акцента, поэтому для общения проблем не было.
В Париже дядя Боря был близок со всеми родственниками Араповыми. Мы ездили к Наталье Николаевне Меликовой (Анненковой), которая жила в Версале. Там я встречалась и с ее сыном Сергеем, и сыном Марии Николаевны (Офросимовой), — Николаем. (А ее самой уже не было в живых.) Эти мальчики были однолетками моего отца, и в детстве они лето всегда проводили в родовом имении Араповых — Андреевке Пензенской губернии.
…Сергей был вдовец, а дети его жили в Англии, имея свои семьи. Николай был холостяк, а когда я была в Париже во второй раз, то и Николая уже не было в живых, и Натальи Николаевны — тоже. Умерла она в 1970 г. на 95-м году жизни. А когда я ее видела, она была бодра, с ясным умом. Каждое лето она ездила в Германию к своим друзьям. В период Второй мировой войны она жила в Алжире с сыном Сергеем.
В Париже Наталья Николаевна имела магазин мод: вышивка и дамское белье. Умерла в Версале. Ее младшая сестра Мария Николаевна Офросимова была Директриссой „Русского дома“ в Париже, где и умерла от рака горла (в 1946 г. — Авт.). Дочь М. Н. Офросимовой — Маша, вышла замуж за югослава.
Брат папы — Борис Михайлович Бушек, офицер царской армии, в Первую мировую войну был ранен, затем оказался в Турции, а когда в России произошла революция, — на родину он не вернулся, а эмигрировал во Францию. Женат он был на княгине Трубецкой, у которой от брака с Лопухиным уже было четверо детей: два сына и дочери — Любовь и Александра.
Осенью 1977 года к нам в Россию приезжал мой двоюродный брат Дмитрий (1920–1993) — сын дяди Бори. Дима жил в Сан-Паулу, в Бразилии. Сам дядя Боря приехать не смог, ему было 83 года, здоровье ухудшалось и вскоре он умер, так и не увидев своего брата и Родины.
Дима же был и в Петербурге, и в Москве. Поскольку Кострома была закрытым городом для иностранцев, то мы встречались в Петербурге у моего двоюродного брата Олега Глебовича Гончарова — праправнука Дмитрия Николаевича Гончарова, старшего брата Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской…»{1213}.
| 
| 
Любопытная деталь. Старая любительская фотография 1957 года из семейного альбома Аллы Михайловны сохранила картину дружеского застолья молодых супругов Черевко. Среди гостей крайний справа — будущий директор Пушкинского Дома Николай Николаевич Скатов, и не подозревавший тогда, что рядом с ним крайняя слева — родственница Натальи Николаевны и потомок рода Араповых — Алла Михайловна, урожденная Бушек.
Другие потомки Натальи Николаевны из тех, кто оставались на Родине и делили с ней ее горький хлеб, долгие годы поддерживали друг друга письмами.
Ирина Евгеньевна Гибшман (праправнучка Натальи Николаевны и Пушкина) — М. П. Араповой (правнучке Натальи Николаевны и Ланского).
«Дорогая Мара! Как раз все последние дни возвращалась мыслью к Тебе, собиралась написать, думала о том, что мы очень бегло встретились и мало поговорили. И вот письмо от Тебя. Передача мыслей на расстоянии? Спасибо, что думаешь и заботишься обо мне. „Потомки Пушкина“[253] у меня есть, спасибо. Я как раз хотела спросить Тебя, есть ли у тебя эта книжка, а если нет — выслать. „У книг своя судьба“ — у меня тоже есть — прислал кто-то из ленинградских друзей. Кстати, Ты не знаешь более подробный адрес „Книга — почтой“? — это на случай, если мне понадобится.