В тот день мы все видели, как сын Ван Дэцзи бродил вместе с матерью Фу Третьего вдоль берега мимо тамошних торговцев. Кто-то спросил:
— Аньпин, это что, твоя бабушка? Она что, из Сункэна?
— Чё сказал? Скорей уж твоя! — огрызался тот. — Это у тебя бабка из Сункэна, слышал!
Видать, парень недолюбливал сункэнцев, но мать Фу Третьего не обижалась, она улыбалась каждому встречному и спрашивала:
— Товарищ, вы не видели тут арбузную лодку из Сункэна?
— Слушайте, я вообще вам нужен, а? — спросил Аньпин. — Если нужен — не лезьте, чего к людям пристаете?! Да и говор ваш — вообще не поймешь, что вы ищете — лодку или водку! Подумают еще, что вам на опохмел надо!
В ответ мать Фу Третьего потянулась потрепать мальчишку по вихрам, но заколебалась, а потом убрала руку со словами:
— Ты хороший мальчик. У бабушки глаза совсем плохи, ничего не видят. Ты уж помоги, пожалуйста!
На это Аньпин фыркнул:
— Вот вы знаете, что такое «учиться у Лэй Фэна»? Эта Цуй как раз и хочет, чтобы я «поучился у Лэй Фэна», а не то папка научит. Вот подлюка, а? Они пришли к дому Дашэна.
— Вы тут подождите, — сказал Аньпин. — Я схожу посмотрю.
Мальчик толкнул полуоткрытую дверь и шмыгнул внутрь, прошел через гостиную прямо в комнату, на ходу громко крича:
— Дашэн! Поди сюда!
Там он сразу подбежал к окну, выходившему на реку. Его появление перепугало Ли Цзиньчжи, мать Дашэна, — та строчила занавеску на швейной машинке.
— Вот чертенок, ты что тут делаешь? Напугал до смерти!
— Я к Дашэну!
— Его нет дома! Разве муж не говорил с тобой? Больше не ходи к нам! Ты плохо влияешь на Дашэна!
Аньпин осклабился:
— Говорил, а как же! Да кому сдался ваш Дашэн. Не хотите вот «поучиться у Лэй Фэна», лодку поискать?
С этими словами он залез с ногами на кровать Дашэна, распахнул то окно на реку и высунул голову наружу. Тут Ли Цзиньчжи как стеганет его портновской линейкой! Мальчишка заверещал:
— Чего бьете-то?! Я не вру! Вот шоб мне провалиться! Я «учусь у Лэй Фэна», лодку ищу с арбузами — не видели, не проплывала тут, а? Ли Цзиньчжи в ярости принялась стаскивать Аньпина с кровати. Что он мелет? Какая лодка, какие арбузы или тыквы, в чем вообще дело?
— Не видала я никакой лодки! Я тебе кошка, чтоб у окна сидеть да на речку любоваться?
— Ищут лодку парня, которого Шоулай прибил! — заявил мальчик.
Ли Цзиньчжи опешила, а потом еще больше разозлилась.
— Да чтоб ты сдох, гаденыш! — заорала она, дубася его линейкой. — Ищут лодку покойника — а ты к нам пришел? А чего не к себе? Ух, берегись! Я сейчас сама тебя прибью, без Ван Дэцзи справлюсь!
В попытке увернуться Аньпин соскочил с кровати:
— Вот дура! У меня дома что, окна на реку?
Аньпин выбежал на улицу, а Ли Цзиньчжи — за ним, чуть не сбив с ног мать Фу Третьего, ждавшую у двери. Увидев старуху из Сункэна, Ли Цзиньчжи поняла, что на этот раз малец не соврал. Та обратилась к ней:
— Милочка! — Цзиньчжи даже не обиделась, сункэнцы всех женщин так называют, независимо от возраста.
— Что такое? — откликнулась она, отпустив Аньпина. Оглядев старушку, спросила: — Это вашего сына… — И умолкла на полуслове, как-то неловко вышло.
Они ведь с Чэнь Сучжэнь — матерью Шоулая — вместе работали на текстильной фабрике, но не очень ладили. Так что, помолчав, она все-таки не удержалась:
— Ох уж этот Шоулай! — заявила она. — Честно вам скажу, я его с детства знаю, я еще тогда говорила, что он бедовый! А мать избаловала его до чертиков. Вот знаете, проступки детей — это всегда вина родителей, пробелы воспитания!
Мать Фу Третьего промолчала. Тогда Ли Цзиньчжи сменила тон и добавила уже спокойней:
— Да что об этом говорить! Вы, может, даже и не знаете, кто убийца вашего сына.
Вид у старушки стал совсем растерянный, она пошла было вслед за Аньпином, но Цзиньчжи воспротивилась:
— Стойте! Куда же вы? Зашли бы в дом! Хотите водички?
— Спасибо тебе, милочка, — ответила та. — Я уж попила, не могу больше. Милочка, вот ты у самой реки живешь, не видала мою лодку?
— Не видала, — на автомате ответила Ли Цзиньчжи, как вдруг вспомнила: только ж недавно она ехала на велосипеде, а мимо шел дурачок Гуанчунь, с этим… как его… точно, с веслом! Глаза Цзиньчжи засверкали.
— Подождите! — закричала она. — Давайте сходим к Гуанчуню!
Так мать Фу Третьего и ее провожатые вновь оказались на улице и пошли обратно, к дому дурачка Гуанчуня.
Однако у дверей обнаружилось препятствие в лице бабки дурачка: та сразу заявила, что хоть ее внук и слабоумный, но отродясь не брал чужого.