Мы друг другу не подходим
Когда-то Хэнк радовался возвращению домой из рейда. Дома жена, дети… Было, ради чего жить. Жены больше нет, дети разъехались. Какой смысл возвращаться в пустую холодную квартиру? Подниматься не хотелось, он задержался у подъезда, поставив рюкзак на бордюр, и зажег сигарету. Надо, пожалуй, снова переводиться на Т2. Командование, что ни год, заводит об этом разговор и сулит повышение в звании. Опытных офицеров, со стажем, не хватает. Хэнк мог бы уточнить: зохены съедают их в начале карьеры. Но факт есть факт, на Т2 кадровый кризис, и такой, как он, весьма пригодился бы. Может, согласиться? Вероятность, что зохен загрызет верховного командира, не такая уж большая. А и загрызет, невелика беда.
Он скомкал окурок, подхватил рюкзак и вызвал лифт. В подъезде умопомрачительно пахло жареными грибами. Кому-то сегодня повезет. Похоже, ближайшим соседям: на этаже запах усилился. Хэнк сунул ключ в скважину замка. Ключ не пожелал влезать. Что за дела? Он попытался решить вопрос силой; ключ слегка согнулся.
За дверью послышались шаги, замок щелкнул, открываясь. Хэнка чуть не снесла душистая грибная волна.
— Госпожа Ильтен? — изумился он и тотчас осекся: — То есть…
— Зови меня по имени, чего уж, — проворчала она. — Перед кем тут этикет соблюдать?
Она была одета в его домашнюю футболку, доходящую как раз до бедер, как короткое платьице. В руке — деревянная кулинарная лопатка. Он вошел, захлопнул за собой дверь, сбросил рюкзак на пол и прошел в кухню — так и есть, на плите скворчала сковородка с грибами.
— Ты что тут делаешь?
Она подняла бровь.
— Хочешь, чтобы я ушла?
— Нет! — поспешно ответил он. — Просто… От тебя не было никаких вестей, и расходов по карте не было. Я думал, ты решила остаться в Риаведи, жить охотой, рыбалкой и собирательством. Тебе же это всегда нравилось. А сейчас пришел счет за аренду машины, и я боялся, что ты совсем уехала. Куда-нибудь подальше от всего. Ну…
Он сел за стол, и перед ним тут же возникла тарелка грибов — с пылу, с жару. Надо же! Он и не мечтал, что повезет именно ему.
— Как ты попала в квартиру? У тебя же не было ключей.
— Слесаря вызвала. — Она кинула на сковородку новую порцию.
Тереза была босиком. Хэнк провел пальцем по столу — ни следа пыли, обычно собирающейся за три декады. И полы чистые. И стекло в окне какое-то непривычно прозрачное. На столе — заварник, красный в белый горошек, тот самый, что она с собой в саквояже таскала, и миска с травяным салатом.
— Давно ты тут?
— Несколько дней.
Грибы зашипели, когда она их переворачивала.
— Все нормально?
— Конечно, нет, — проговорила она с затаенной печалью. — Мой муж умер, Хэнк. Как скоро после смерти Лики ты сумел сказать, что все нормально?
Он вздохнул, глядя в тарелку.
— Я поживу здесь, Хэнк. Ты ведь не против?
— Здесь? — Он не питал иллюзий. Его не было всего три декады, и вот он пришел в дом, где она — хозяйка.
— С тобой. — Она посмотрела ему в глаза. — На даче холодно и одиноко, Хэнк.
Он отставил тарелку, встал. Волосы Терезы пахли травами. Он обнял ее. Она уткнулась лицом ему в грудь. Хорошо, когда есть кому довериться. И огромные ладони закрывают спину от ветра, дующего в окно.
— Одному плохо. — Его слова звучали в унисон. — Пустой дом, холодная постель. Некому стакан воды поднести, если вдруг что.
— Да, — согласилась Тереза. Даже удивительно. Когда это она с ним сразу соглашалась?
— Только ведь мы друг друга поубиваем, — предрек Хэнк. — Ты совсем не такая, какой должна быть женщина. Своевольная, упрямая, агрессивная.
— Ты тоже не мужчина моей мечты. — Она не осталась в долгу. — Собственник и диктатор. И вообще! — Она пихнула его кулаком в жесткий пресс. Но вывернуться из его рук не попыталась. Наоборот, прижалась крепче.
— Мы друг другу не подходим, — с сожалением вздохнул Хэнк, перебирая пальцами ее волосы.
— Да, — снова согласилась она.
— Почему ты все время соглашаешься? Это на тебя совершенно не похоже.
Она улыбнулась чуть кривовато.
— Ну, если мы настолько не подходим друг другу, где-то нужно идти на компромисс, как думаешь? Иначе не жизнь будет, а театр военных действий.
Он усмехнулся.
— Понял. В чем я, по-твоему, должен уступить? — Лучше пусть сама скажет, а то непрерывно маяться сомнениями никаких сил не хватит.
— Не пытайся мной командовать. — Вот у нее никаких сомнений не было.
— Тобой покомандуешь, пожалуй! — фыркнул он.
— И не вздумай поднять на меня руку, — добавила она. — Сдачей подавишься. Я прекрасно знаю твои больные места, Хэнк.