Само собой, учудила. Нет, он и не рассчитывал, что ему с поклоном принесут тапки. Это не в ее характере. Да и зохен с тапками — неужели он без них не походит по чисто вымытому полу? Но того, что на его кухне будет сидеть какой-то мужик, он не ожидал. Приглядевшись, он узнал соседа со второго этажа. Сосед терпеливо наблюдал за Терезой, разобравшей на детальки его телефон и разложившей их по всему столу.
— Светлого солнца, господин Хэнк, — поздоровался он, увидев хозяина. Но ни капельки не смутился. Зохен знает что!
Тереза вообще не поздоровалась. Только помахала рукой, не отвлекаясь от паяльника. Ощущение, возникшее в прошлый раз — что это ее дом, а не его, — усилилось.
И снова — полное непонимание, что с этим делать. Дать соседу по морде и выгнать? Так он вроде не виноват ни в чем. Дать по морде Терезе, чтоб не водила домой мужиков в его отсутствие? Не поможет. Станет только хуже: она плюнет ему под ноги, соберет вещи и уйдет. Куда? А хрен разберет, навстречу приключениям. За ней не заржавеет. А он опять останется один в ненужной квартире. Это если еще ответочка не прилетит. А прилетит обязательно, или он Терезу не знает. В честной драке, конечно, сила на его стороне, но кто же дерется честно?
Сцепив зубы, он от души хлопнул кухонной дверью и, прошагав в спальню, с размаху плюхнулся на кровать — та скрипнула, но выдержала. Закинув руки за голову, он тупо уставился в потолок. Что-то в нем было не так… Люстра! Вроде похожая на ту, которая висела раньше, но другая. И все лампочки в ней горят, чего отродясь не бывало. Он перевел взгляд в угол — отслоившийся кусок обоев был приклеен. Она что, ремонт устроила без его ведома?
За соседом, бормочущим благодарности, щелкнул замок входной двери, и некоторое время спустя Тереза появилась в спальне. Хэнк открыл рот, но ничего не успел сказать.
— О, ты уже лежишь, — радостно констатировала она.
Прыгнула сверху и надолго лишила его возможности разговаривать. А когда такая возможность наконец появилась, лицевые мышцы непроизвольно выдавали глупую улыбку, и мысли ворочались с трудом. О чем бишь он хотел?.. Ах да, сосед…
— Блины будешь? — осведомилась Тереза. — С утра пекла, сейчас разогрею. Со сметанкой.
Блины! Сметана! Водочка! На хрен соседа, не до него. Вот где благодать-то! А ремонт — вообще прекрасно. У самого руки когда еще дошли бы? На кухне тоже все лампы светили, на столе — новая желтая скатерть с длинной бахромой. Дурацкий треснутый заварник слегка портил картину, но о нем Хэнк зарекся заговаривать: любимый чайник господина Ильтена — это святое, за это Тереза глотку порвет. Пусть себе стоит.
— А еще есть? — спросил он, расправившись с блинами.
И — о чудо! — она достала из холодильника целую стопку блинов. Ради этого стоит жить. Полное блаженство — женщина и еда.
— Ну, рассказывай, — сказала Тереза, сидя напротив с чашкой чая и подогнув под себя ногу. — Как прошел рейд?
Он закурил в окошко, стал рассказывать. Сперва — с ленцой, не слишком хорошо понимая, о чем говорить. Потом увлекся. Ей действительно было интересно, где они высаживались, с кем встречались, как проходили операции. Она внимательно слушала, задавала вопросы, подавала оценивающие реплики — весьма сходные с тем, что он думал по поводу происходившего. Прямо как на охоте в Риаведи… До него дошло: не в охоте дело, а в Терезе. Вот чего на самом деле не хватало для полного блаженства! Секса и вкусной еды недостаточно, нужен человек, с которым ты на одной волне. Лика не дотягивала. Милая, кроткая, никогда не спорившая, ни за что не посмевшая бы чинить телефон чужому мужику без разрешения мужа, но с ней не о чем было говорить. Она вообще обращаться к мужу боялась. Он вздохнул — сам не зная, то ли от сожаления о былом, то ли от нынешнего ощущения гармонии с Вселенной.
Постучавший в дверь сосед Терезу поначалу напугал. Некоторое время она пялилась на него в камеру, лихорадочно перебирая варианты, кем этот тип может быть. Наконец, пришла к выводу, что на охранника безопасности он непохож — одет не по форме. Одежда явно домашняя: выцветшая майка, шорты, стоптанные тапочки. Если и мент, то на отдыхе, визит неофициальный.
Он постучал еще раз, и Тереза, решившись, открыла. Выражение безнадеги на небритом лице сменилась радостью.
— Светлого солнца, госпожа Хэнк!
С чего он решил, будто она — госпожа Хэнк? Тереза подозрительно сощурилась. Визитер казался простодушным, слегка страдающим от похмелья и вполне искренним. Должно быть, старый сосед, знакомый с Хэнком. А раз в доме Хэнка женщина, кем она еще может быть?