— Здорово! — воодушевилась малютка. Перспектива заночевать в камере вовсе не испугала и не смутила ее. — Всегда мечтала попасть в тюрьму. Но так, чтобы не надо было совершать правонарушений, это нехорошо. — С этим Руани был от всей души согласен. — Ну, ведите меня в камеру! А то я уже спать хочу. — Она зевнула. — И сумку мою не забудьте.
Ночь прошла, как на иголках. Уезжать домой высший командир не стал: и из-за стихии, и оттого, что боялся оставлять девочку без пригляда, мало ли что она в камере. И еще потому, что хотел держать ситуацию под контролем. Несколько раз он требовал доклада о розыске служебного автомобиля. Судя по данным городских камер, он двигался в восточном направлении, а дальше следы терялись. Куда госпожа Ильтен могла отправиться? Руани позвонил коллегам в Тильгрим, связь была никудышная, что-то трещало, периодически голос собеседника пропадал. Нет, госпожа Ильтен в Тильгриме не появлялась. В Риаведи? Да кто ж ее знает… Почему же нет камер, господин Руани? Разумеется, есть! И на трассе, и у поворота на Риаведи. Только что за видимость ночью и в жуткий ливень? Камеры, можно считать, слепы. Патруль? Вы в своем уме, господин Руани? В районе шторм, в небе дыра, и из нее льется море. Смотрите метеорологический сайт, ваш Ноккэм тоже краем должно задеть. Ах, у вас непогода? Так представьте, что у нас. Связи с патрульными нет, рации не работают из-за грозы, мобильники не ловят — видимо, где-то ретранслятор повредило. Вас по проводу и то еле слышно, господин Руани. Дождитесь, когда развиднеется, тогда и будете искать свою машинку. И госпожу Ильтен заодно. Наверняка она в ней.
Самым разумным было бы лечь спать. Но какой может быть сон, когда не находишь себе места от беспокойства? На дороге шторм, и посреди него — госпожа Ильтен, потерявшая мужа, в расстроенных чувствах. Наверное, не стоит уже звать ее госпожой Ильтен, но как звать — непонятно, а как-то ведь надо.
Руани позвонил в Центральный Гараж. Да, в машине есть их чип, и они могут отследить маршрут. Нет, сейчас локализовать невозможно. Въехала в зону грозы, маячок не откликается. Такое бывает, господин Руани. Гроза утихнет, связь восстановится…
Он открыл метеорологический сайт и следил за движением грозового фронта, опустошая одну чашку кофе за другой. Наконец гроза закончилась, хотя дождь не перестал. Из гаража сообщили, что пришли сигналы от двух машин, стоящих на дороге, пережидая буйство стихии, но с интересующим господина Руани автомобилем связаться не удалось.
Похоже, он все-таки задремал — прямо за столом, с телефоном в руке. Внезапная резкая трель звонка заставила его вздрогнуть и открыть глаза.
— Городское управление Ноккэма? — осведомился молодой голос. — Это патруль из Тильгрима. У нас тут ваш джип С20-Х48. Трасса Ноккэм — Тильгрим, двести сорок первый лонг.
Остатки сна слетели.
— С ним все в порядке?
Молодой патрульный кашлянул.
— Боюсь, что нет, господин Руани. Машина упала с обрыва, разбилась и обгорела. Судя по всему, ремонту не подлежит.
Руани похолодел.
— В ней кто-нибудь был?
— Не знаю, господин Руани. Еще не осмотрели. Скорее да, чем нет: не сама же она свалилась, кто-то был за рулем. — Патрульный проявил логику, редко свойственную молодым безопасникам: видать, далеко пойдет. — Скоро следаки приедут, разберутся.
А потом позвонил старший командир Ортнер. И подтвердил худшие опасения.
Руани все-таки приложился к фляжке. Пережить такое известие после бессонной ночи да на трезвую голову — чересчур тяжкое испытание. Ну почему я не остановил ее, терзал он себя. Почему не предугадал? Я же знал, что от нее можно ожидать чего угодно. В том числе того, что она помчится куда глаза глядят, не разбирая дороги. Машину занесет на мокром асфальте, она потеряет управление… Зохен, почему я дал ей уехать? Не знал, не имел всей необходимой информации? Должен был почувствовать. Все это жалкие отмазки, а ему теперь жить с пониманием, что он мог остановить ее и не сделал этого.
А мог ли? Что ему следовало предпринять? Схватить ее за руки и никуда не пустить? Она бы пнула его и вырвалась. Заслонить дверь собой? Оттолкнула бы. Позвать группу захвата, скрутить ее, надеть наручники и запереть в камеру? Может, и прокатило бы, но не факт, что подчиненные выполнили бы такой приказ. Разве можно обращаться с приличной женщиной подобным образом? И деваться некуда, даже если знать, что по-иному ее не удержать.
Кстати, о камере. Там же девочка! Руани кликнул пришедшего на службу помощника, велел умыть и накормить ребенка, а если дитя захочет — вывести на прогулку во внутренний дворик. Вспомнив об Аннет Ильтен, Руани вспомнил и о том, что собирался написать генеральному командиру Маэдо. Сейчас этого хотелось еще меньше. Но есть такое слово — надо.