В лаборатории повисла тишина.
— Мне жаль, что у нас всё так вышло с тобой, — добавил он. — На том балу, когда ты сбежала из оранжереи, я отправился за тобой, и увидел как Малфой вел тебя к лифтам. Как только вы уехали, я поднялся вслед за вами. Это мои шаги вы, очевидно, слышали в коридоре. А потом я видел, как он выставил тебя за дверь. Когда ты пришла ко мне домой, я подумал, что, между вами всё кончено. Я был не вправе предъявлять тебе претензии. Я искренне старался быть для тебя хорошим… По крайней мере, другом. Но, увы…
Джастин немного постоял в молчании, видимо ожидая от Гермионы какого-то ответа, но она только сидела, держась руками за голову и уткнувшись взглядом в стол. Поэтому не проронив больше ни слова он покинул её.
Крупная слеза выкатилась из правого глаза Гермионы и упала на деревянную поверхность стола.
========== Глава 8. Малфой-мэнор ==========
Люциус Малфой скучал в своём кабинете в Минестерстве магии. Ученики Хогвартса отправились в Хогсмид, так что он мог полностью посвятить себя в тот день делам бюро. Дел было невпроворот, но Люциус ощущал, что в последний месяц ему опостылели эти бесконечные бумаги, переговоры, Кингсли, который вечно от него чего-то хотел. Преподавание в Хогвартсе тоже приелось. Если в первые два месяца этот процесс был для него в новинку, то теперь он почти с ненавистью смотрел на эти бесконечные свитки с самостоятельными работами. Проверкой их он, по правде говоря, никогда себя сильно не утруждал, и мог бы не задавать вовсе, но МакГонагалл требовала чтобы дети писали эссе на заданную тему не менее одного раза в две недели. Люциус с досадой вспоминал те времена, когда мог в любой удобный момент отправиться в любую точку земного шара и устроить себе отпуск. Зачем ему всё это? Работа, преподавание… Какой смысл? Разве только, чтобы не сойти с ума от одиночества. А может, стоит попробовать? Он слышал, что в больнице Святого Мунго неплохо кормят.
— Вингардиум Левиоса, — отчётливо произнёс Люциус, вальяжно держа в руке свою новую палочку из магнолии с волосом из хвоста единорога, и гусиное перо на его столе взмыло вверх. Как-то раз он слышал, как первокурсники отрабатывали это простенькое заклинаньице на уроке Флитвика. Всякий раз, произнося его, Люциус вспоминал Драко, когда тому было только одиннадцать лет — его первые рождественские каникулы, на которые он вернулся из Хогвартса в Малфой-мэнор и с важным видом демонстрировал свои первые навыки. В эти мгновения на душе у Люциуса становилось как-то по-особенному тепло. Почти так же, как при мысли о ней…
Люциусу нравилась его новая волшебная палочка. После того как Тёмный Лорд отобрал у него его фамильную реликвию, он долго ещё не мог найти ту, что идеально легла бы ему в руку. Где он только не искал! За этой ему пришлось год назад ехать в Японию, но Люциус не жалел, что ждал её столько лет: 14,5 дюймов, своенравная, способная на сюрпризы, порой она словно бы спорила с ним, как женщина, и в то же время покорная, позволяющая достичь идеального баланса. С ней ему дались такие чары, которых он не мог освоить никогда раньше. Самым удивительным было то, что чары эти были преимущественно светлыми. Про себя Люциус даже любил повторять, что эта палочка смогла раскрыть его лучшую часть. Ту часть, о которой ранее не подозревал даже он сам и, хотя многие высшие заклинания всё ещё были для него не подвластны, он гордился тем, как с ней раскрылось его мастерство.
За эти годы Люциус Малфой остался совсем один, он поплатился за всё, что совершил, но не был одинок, покуда у него была она.
***
Гермиона задыхалась. Не в силах сдержать себя она села в лифт и отправилась на пятый уровень. Все эти месяцы она корила себя за то, что приняла «милость» Люциуса Малфоя и позволила ему распоряжаться своей судьбой. Теперь же настала пора покончить с этим навсегда. Пусть она потеряет всё: работу, лабораторию, перспективы — это неважно. Главное — она снова обретёт свою гордость и свободу!
Когда она ворвалась в его кабинет, он сидел в своём кресле боком к двери и левитировал гусиное перо. Что за ребячество! У Гермионы из глаз брызнули слёзы от обиды за себя, от того унижения, которое ей приходилось терпеть.
— Я ухожу. Можете забрать себе свою лабораторию обратно! — глухо произнесла она. Люциус перевёл на неё удивлённый взгляд; перо упало на стол. — Вам удалось, вы заполучили меня. Купили. Полностью.
— Я не понимаю о чём вы, мисс Грейнджер.
— Не притворяйтесь. Все расходы лаборатории поступают на ваш личный счёт! Вы даже не потрудились завести некий анонимный счёт. Хотели, чтобы я узнала об этом. Чтобы все узнали! Представляю, как вы ликовали.
— Да, временами я думал о том, когда же вы потрудитесь поинтересоваться об источнике ваших доходов, — откинувшись на спинку кресла, усмехнулся он.
— Ничего не изменилось со времён войны: вы по-прежнему негодяй и подлец! — выплюнула она.
— А вы по-прежнему не разборчивы в мужчинах.
— А вы вообще не мужчина!
Саркастичная улыбка исчезла с его лица.
— Зато, вероятно, мистер Финч-Флетчли образец мужественности, — Люциус приподнял бровь. — Хотя, полагаю, он едва ли доставляет вам удовлетворение, поскольку яду на вашем языке со временем становится только больше.
— Что бесит тебя сильнее, Люциус? — Гермиона подошла к его столу, упираясь ладонями в столешницу. — То, что ты уже несколько месяцев пытаешься завладеть мной, прибегая ко всем мыслимым и немыслимым уловкам, тогда как Джастину для этого не пришлось делать ровным счётом ничего, или то, что я тратила на наши с ним развлечения твои деньги?.. Я видела твой взгляд, когда ты застал нас вдвоём в моей лаборатории: ты рассвирепел. Собственник! Думал, что оплатив мои исследования, ты автоматически получишь и меня саму? Моё тело? Или может быть душу? Зачем тебе душа грязнокровки, а, Люциус?
— Мне плевать кто ты, — глухо ответил он, лицо его при этом стало холодно-непроницаемым. — Но я не позволю тебе или кому бы то ни было ещё разговаривать со мной в подобном тоне!
В мгновение ока он поднялся с кресла и, крепко схватив Гермиону за руку, трансгрессировал вместе с ней в Малфой-мэнор.
— Отпусти меня! — сейчас же воскликнула она.
В большом каминном зале, где они оказались, было темно и холодно, как в склепе. Вся мебель, зеркала и картины были накрыты тканью. Окна завешаны плотными тёмными гардинами. Было видно, что Люциус уже давно здесь не появлялся.
— Как мы трансгрессировали? — удивилась она. — Из министерства же теперь нельзя…
— Из моего кабинета можно. Как и ещё из нескольких мест, — ответил он.
— Я ухожу!
— Отсюда нельзя трансгрессировать обратно.
Гермиона выхватила палочку.
— Ты что решил снова держать меня в плену?
— Если ты этого так хочешь.
— Какой же ты мерзавец! — Гермиона увереннее нацелила палочку на него, делая несколько шагов в сторону. — Я буду сражаться!
— Ты же понимаешь, что тебе не победить меня в схватке? — Люциус медленно достал и свою палочку, тоже делая шаг.
— Пусть так, зато я умру достойно, сражаясь за свою честь!
— Я не собираюсь с тобой драться, — хмыкнул он.
— Конфринго! — Из палочки Гермионы вырвался фиолетовый луч.
Люциус успешно отвёл заклятие и оно угодило в стену. Огромное зеркало, завешанное тканью, рухнуло на пол и его осколки полетели во все стороны. Губы Люциуса нервно дрогнули, он обратил на Гермиону хмурый взгляд.