— Я хочу принять душ, — тихо проговорила Гермиона.
Люциус помог ей встать с кровати и дойти до ванной комнаты; хотел помочь раздеться и набрать воды, но Гермиона сказала, что справится сама. Оставшись одна, она посмотрела на себя в зеркало: под глазами залегли тени, волосы всклокочены. Вся одежда оказалась порвана. Включив воду, Гремиона села на край ванной и залилась бесшумным смехом. Истерическим смехом, какой бывает после тяжелого нервного потрясения или прояснения, которого она так долго ждала.
Спустя полчаса Гермиона снова вошла в спальню. На ней был надет мягкий банный халат и тапочки, которые Люциус любезно оставил для неё. Сам он сидел на краешке кровати и левитировал палочкой стакан с водой.
— Я не держу тебя, — произнёс он. — Если хочешь, то можешь уйти прямо сейчас.
Гермиона медленно подошла к нему. Рука её легла Люциусу на голову, и с небольшим стуком стакан опустился на своё место. Люциус поднял на неё удивлённый взгляд.
— Я не хочу уходить, — прошептала она, и с губ его сорвался прерывистый вздох.
Одной рукой он привлёк Гермиону к себе, другой потянул за пояс халата. Полы раздвинулись, и взору его предстал её оголённый живот и лобок. Люциус медленно провёл пальцами по её телу, начиная от самой впадинки меж ключиц и заканчивая пупком, обвивая, в конце концов, её бедра руками и утыкаясь лицом ей в живот. Гермиона гладила его по голове и плечам.
Сняв с Гермионы халат, Люциус оглядел её тело. Все её ноги, бедра, руки и спина были в ужасных синяках. Люциус поцеловал каждый её синяк. Он бережно уложил её на кровать и лёг рядом, гладя руками её грудь, ключицы, косточки у бедер. Гермиона чувствовала, как расслабляется, как начинает тонуть в череде его поцелуев и прикосновений. Губы его ласкали её шею, соски, нежную кожу на ребрах, спускаясь всё ниже и ниже, пока, Люциус не раздвинул её ноги, с наслаждением проведя руками по внутренней поверхности её бёдер.
Пальцы его скользнули Гермионе в промежность, и она сладко вздохнула от охватившего её приятного возбуждения. Люциус помассировал её клитор, аккуратно вошёл в неё пальцами, срывая с губ Гермионы стон. После чего, крепко обхватил её бёдра руками и, опустившись вниз, оставил поцелуй на её половых губах, которые сейчас же упрямо раздвинул его горячий язык. Всхлипнув от волны наслаждения, Гермиона погрузила в его светлые волосы пальцы.
Ещё никто и никогда не прикасался к ней там с таким удовольствием, с таким благоговением. Ни чьи губы не уносили её ещё в такие дальние уголки вселенной. Казалось, будто Люциус заранее знал все её самые чувствительные точки. Всё внутри неё вдруг запульсировало, заиграло удивительными красками, всё глубже погружая её в состояние абсолютного блаженства, и Гермиона натянулась как струна, изогнулась как тетива под пальцами умелого стрелка. С её губ сорвался стон, и в этом стоне прозвучало его имя: “Люциус”.
— Моя девочка, — откликнулся он, покрывая поцелуями её ещё скованные судорогой влажные бедра. — Моя сладкая.
Оторвавшись от неё Люциус встал с кровати и наконец разделся сам, демонстрируя, как сильно был уже возбуждён. Гермиона окинула Люциуса затуманенным взглядом. Скользнула рукой по своей груди, сжав между пальцев возбуждённый сосок, а другую опустила вниз, туда где было ужасно горячо. Ей так не терпелось его принять.
Люциус, однако, медлил. Жадный немигающий взгляд его пожирал её, впитывал каждое движение. Гермиона даже приподняла бёдра ему навстречу, и когда он вновь забрался к ней на кровать, порывисто схватила Люциуса за руку привлекая к себе. Близость его тела, прикосновение к его голой коже, запах, который так усилился от возбуждения, одурманивали её, и она впилась ему в губы со всей страстью, на какую только была способна. А затем он наконец сделал то, чего она так жаждала все эти долгие месяцы после их столь внезапной близости в его кабинете в Хогвартсе.
Люциус вошёл в неё, заставив Гермиону полностью раствориться в этом удивительном мгновении их первого полного воссоединения, и с губ его сорвался стон. Стон человека, который наконец-то получил то, о чём так долго мечтал, и Гермионе хватило лишь объятий, дабы высказать ему, как всецело она разделяла с ним это мгновенье.
Всем своим телом Люциус приник к ней. Руки его мягко сжимали её бедра, талию, плечи, ласкали грудь. Сначала он двигался неспешно, входил глубоко, получая удовольствие от каждого следующего движения, которые отдавались в теле Гермионы чередой сладких томлений. Руки её обвили его шею, губы жадно искали его губы. В один момент она даже прикусила его нижнюю губу, и Люциус улыбнулся. В его глазах промелькнул азарт и он начал двигаться быстрее, настойчивее прижимаясь к ней бёдрами. Гермиона застонала громче, протяжнее.
— Да, моя девочка, — проговорил он ей на ухо, набирая темп. — Моя хорошая девочка! Покажи, как тебе хорошо со мной!
— Люциус, — только и смогла испустить она прижимая его к себе, сдавливая пальцами его широкие сильные плечи.
Стенки её влагалища снова начало сводить судорогой, Люциус прикрыл глаза, ощущая наступление оргазма. Обвив своими крепкими руками её плечи, он уткнулся лбом в подушку и, наконец, задрожал всем телом. Горячее дыхание его обожгло Гермионе ухо. Что-то внутри неё затрепетало, взорвалось, разлилось волной, затапливая собой всё её нутро. Низ живота разрывало от нежного порхающего чувства, которое Гермиона, казалось, не испытывала ещё никогда раньше, даже там, в подземельях Хогвартса. А может она просто забыла, что так бывает? Гермиона не знала ответ на этот вопрос, понимая лишь одно — она хотела чтобы случившееся с ней только что волшебство не заканчивалось больше никогда…
А спустя некоторое время они просто лежали рядом без сил, наслаждаясь сладостным моментом умиротворения. Рука Люциуса расслабленно лежала у Гермионы на груди, губы его замерли в поцелуе на её плече, и она медленно гладила его шею, руку, кисть с красивыми длинными пальцами. Это был момент истинного мира, в котором обоим хотелось остаться, как можно дольше.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — сказал вдруг Люциус, и в комнате вновь стало очень тихо. — Я давно уже это понял, — добавил он. — Только не знал, возможно ли…
У Гермионы перехватило дыхание. Боль от всех синяков на её теле будто бы разом дала о себе знать, а рука Люциуса лежащая на её груди стала вдруг такой тяжелой.
— Я не знаю, что сказать, — она порывисто села, не вполне ещё веря собственным ушам. — Это… слишком неожиданное предложение, — выговорила она. — Вероятно, нам стоит какое-то время…
— Нет, — голос Люциуса обрёл прежние жесткие нотки. Он резко поднялся с кровати и, взяв с прикроватного столика стакан с водой, сделал крупный глоток. — Я уже не в том возрасте и статусе, что бы играть в эти игры. Мне не нужны глупые неопределённые отношения.
Голос его был строгим как никогда. Казалось не осталось и следа от всей той трепетности, что они разделили только что друг с другом. Люциус мельком взглянул на Гермиону через плечо.
— Как я уже сказал, — продолжил он. — Я уже давно решил для себя, что хочу видеть тебя рядом с собой. Всегда. Никакого иного варианта быть не может. Разве что, тот, в котором ты решишь, что свобода от меня для тебя важнее… В таком случае я уйду из Хогвартса, из Министерства и, вероятно, покину Британию, поскольку меня здесь уже ничто не держит.