Джо проконсультировался с выдающимся кардиохирургом из техасского медцентра, и нас там ожидала бригада реаниматологов. Пока я оформляла выписку папы из больницы Святого Иосифа, двое специалистов установили кислородный баллон и устроили импровизированную постель на заднем сиденье моей машины. Менее чем через час мы уже были на шоссе 1-20, направляясь в Хьюстон. Все восемь часов, которые мы провели в дороге, я смотрела то на шоссе перед собой, то на папино лицо в зеркале заднего вида. Меня душила тревога, я боялась, что папа умрет, прежде чем мы доберемся до больницы.
Наконец в два часа ночи я увидела прямо перед машиной красные подсвеченные буквы НЕОТЛОЖНАЯ ПОМОЩЬ. Как спасатели, готовые нырнуть в воду, нашу машину сразу же окружили медработники, стоило нам только добраться до нужного входа. «Джо Дэвидсон?» — спросили они, открыв в машине все двери. Они переложили папу на каталку и доставили его в смотровую, а оттуда немедленно забрали на срочную операцию с отключением сердца. Операция прошла успешно, врач прогнозировал полное выздоровление. Однако этому не суждено было сбыться.
3 июня, примерно через шесть недель после операции, у нас был двойной праздник. Это был папин день рождения, мы резали торт, когда в палату вошли врачи. «Мы как раз вовремя, хотим преподнести вам подарок, — объявили они.
— Завтра-послезавтра можете собираться домой».
Мы прекрасно отметили праздник, а потом вдруг подумали, почему бы папе не выписаться в этот же день. Врачи уже ушли, поэтому я спросила медсестру.
— У мистера Дэвидсона есть одна проблема, — ответила она. — Прежде чем его выпишут, он должен проспать ночь напролет. Пока что он перепутал день с ночью. Он просыпается посреди ночи и хочет разговаривать, писать, что-то делать.
— Но мой папа баптистский священник, — попыталась объяснить я, — он так и живет. Он всегда спит несколько часов с вечера, а потом, после полуночи, встает, чтобы написать проповедь. Это просто егораспорядок дня.
— Его не выпишут, пока он не проспит ночь напролет, — сказала она и ушла.
Волнуясь, я стала упрашивать других дежурных медсестер и врачей, но ничего не помогло, и я оставила сообщение для папиного лечащего врача.
— Я приду с самого утра и тебя заберу, — заверила я папу вечером, — они не смогут мне помешать.
На следующее утро у палаты отца меня встретили главная медсестра, руководство больницы, папины хирурги и анестезиолог.
— Ночью произошел несчастный случай, — начал администратор. — Медсестра дала вашему отцу дозу валиума в 21.30, в 22.30 и еще раз в полночь.
Анестезиолог перебил, хмурясь и качая головой:
— Вашему отцу дали такую дозу валиума, которая убила бы и молодого здорового человека лет двадцати. Не понимаю, как он все еще не умер [13].
Но в полной мере я прочувствовала ужас только тогда, когда меня сопроводили в папину палату. Его лицо застыло в агонии: он наверняка понимал, что происходит, но не мог это предотвратить. Только через 80 мучительных дней, 22 августа, в 3.30 ночи папина битва завершилась. Раздался звонок, которого я ждала со страхом: «Мне очень жаль, ваш отец только что умер».
Красная роза на длинном стебле с папиного гроба едва начала увядать, когда мне вновь позвонили в половине четвертого ночи. Новости были убийственными: моя невестка Пегги только что покончила с собой.
До того момента слово «стресс» не имело для меня никакого особенного смысла, но теперь оно звучало со всех сторон: «У тебя был слишком сильный стресс», «У тебя будет рак от такого стресса», «Никто не может пережить такой стресс». Моя мама, друзья, врачи и коллеги подкрепляли свои предостережения ужасными историями.
После того как я похудела до 37,6 кг, один из преподавателей в колледже ненавязчиво заметил:
— Эй, Дайан, у нас в этом семестре новый курс, «Стресс 101». Запишись на него!
— Кто, я?
— Я серьезно, — сказал он, протягивая мне расписание на весенний семестр. — Тебе такой курс необходим.
И, хотя я не чувствовала, что мне нужен этот курс, я отнеслась к его мнению с уважением и послушалась.
Первый урок начался необычно для курса в колледже.
— Я прошу вас всех назвать свое имя, — сказала преподавательница, — а потом одной фразой ответить на вопрос «Что в моей жизни сейчас вызывает самый сильный стресс?».
И люди принялись изливать душу.
— Меня зовут Фей, — проговорила молодая мама, стараясь удержаться от слез, — мой пятилетний сын сейчас в больнице, умирает от лейкемии.
13
В ноябре 1999 г. Институт медицины выпустил отчет на 223 страницах, где было указано, что ежегодно 98 тысяч американцев безвременно умирают в результате врачебных ошибок, большинство из которых ошибки лекарственные. «Люди принимают не то лекарство или неправильную дозу, или принимают лекарство не в то время, или даже иногда лекарство дают не тому пациенту», — объясняет Дональд М. Бервик, гарвардский профессор политики в области здравоохранения, президент Института улучшения здравоохранения, представляющий комиссию, в которую входят 19 экспертов. От врачебных ошибок умирает больше американцев, чем от рака груди, ДТП или СПИДа.