— Вчера вечером мне сообщили о минировании «Толстой Марго», — нейтральным тоном, будто обсуждая погоду, заметил Фольке.
— Интересно… — Шульц в упор посмотрел на Фольке.- Розыгрыш?
Фольке вздохнул и покачал головой.
— Увы. Здание обыскали и нашли бомбу. Она была заложена прямо над банкетным залом в вентиляционном канале.
— Вы уверены, что не было второй? — Марта, повинуясь жесту Шульца поставила перед ним еще один стакан. — Мы в безопасности?
— Мы обыскали все, разобрали здание по кирпичику. Второй бомбы совершенно точно нет, так что бояться нечего. Охрана обыскивает всех на входе.
— Да, это я заметил.
— Скажу вам больше — удалось даже вычислить сообщившего. Мальчишка был так глуп, что позвонил из ближайшей телефонной будки.
— О господи…- потрясенно выдохнул Шульц. — Мальчишка?.. Боже, куда катится этот мир… Мальчишки должны влюбляться, учиться, драться, спорить, но не минировать здания. Вы говорите, вы нашли его?
— Нашли. И вот тут начинается самое интересное. Вы знаете, кто он?
— Откуда же мне знать. Поведайте.
— Сын вашей секретарши, — толстое лицо Фольке расплылось в широкой предвкушающей улыбке.
— Хельмут? Почему вы сразу мне не сказали об этом?
— Да, ваш воспитанник, Хельмут, сообщил о заложенной бомбе. Как вы это объясните?
Шульц пожал плечами.
— Разумеется, он сообщил. Как же иначе. Сказали бы сразу, что речь о Хели, я бы не так пугался.
— Он утверждает, что бомбу и инструкцию по ее закладке он получил от вас, — Фольке улыбнулся, вернее приподнял в улыбке уголки губ. Шульц молча смотрел на него. Предположения сбывались.
Про мотивы предательства Хели думать смысла не было, все стало ясно еще в машине. Он пытался спасти Марту, которая могла бы пострадать в результате взрыва и решил, что самым надежным будет звонок в гестапо с сообщением о бомбе. Снова некстати вспомнился Овечкин и Шульц мысленно поморщился при назойливом воспоминании — юный Хельмут никак не походил на Валерку-гимназиста, а сорокалетний Шульц, хоть и считал себя — искренне — большой дрянью, но никогда не испытывал тяги к театральщине и замешанному на ней садизму. Так что, Петр Сергеевич, как-нибудь в другой раз. Потом.
— Это правда, — спокойно кивнул Шульц, ощущая, что его подхватил и несет поток событий. Глория, Валерий Михайлович, Глория.
— Хельмут получил бомбу от меня. Хотите знать, от кого ее получил я?
— Да уж, будьте любезны.
— В Имперской Службе Безопасности{?}[Подразделение СС, существовавшее в 1933—1945, основной задачей которого являлось обеспечение личной безопасности руководства нацистской Германии]. Подробнее, увы, пока не могу рассказать. Они дали бомбу мне, я поручил все остальное Хельмуту. Он справился. Идет большая игра, Макс, очень большая. Это место — Шульц обвел рукой вокруг себя — должно быть идеально защищено. Однако получается, что любой может зайти сюда с бомбой. Я не уверен в продолжении вашей карьеры, простите.
Удар Фольке выдержал достойно.
— У вас чертовски много знакомых в разных структурах и ведь все они вам доверяют. Интересно, как вы этого добились?
— Это все очки, — Шульц по-мальчишечьи улыбнулся. — Эрна считает, что львиной долей обаяния я обязан своей близорукости. Очки и немного, совсем чуть-чуть, мой партийный стаж и многолетняя работа на благо партии.
— Однако ваше обаяние никак не отменяет остальных фактов.
— Каких же? — Шульц устало поправил мост оправы. — Оглашайте их и перейдем к покеру и той части, где я уединяюсь с юной красоткой.
— Я заинтересовался происхождением юного Хельмута. Оно оказалось очень интересным.
— Да неужееееели… Почему вы просто не спросили меня?
— Прежде всего, его отец погиб в двадцать девятом году при неясных обстоятельствах.
— Неясными я бы их не назвал, скорее нелепыми. Это была трагическая случайность, Ганс ошибся при проведении опыта. Он был химиком, мы вместе учились в Высшей Технической Школе — Ганс на химическом факультете, я на технологическом. Так и подружились.
— Неудачный химический опыт или неудачная попытка создания взрывного устройства? — Фольке прищурился. Шульц ответил ему невозмутимым, полным терпения взглядом. — У полиции были определенного рода подозрения.
— Видимо, всего лишь подозрения. Насколько я помню, дело закрыли через пару дней, еще до похорон.
Для того, чтобы подозрения полиции не превратились во что-то более существенное, пришлось тогда раскошелиться и применить всю силу убеждения. Найти нового подрывника было сложно, пришлось разбираться самому.
— И с тех пор мать Хельмута работает с вами.
— Разумеется, Берта работает со мной. Вы в самом деле считаете, что я должен был бросить на произвол судьбы жену моего погибшего друга? У которой был малютка на руках? Даже Эрна была не против. Берта работает со мной, и я счастлив этому. Благодаря ей мой график и мои бумаги находятся в идеальнейшем порядке. Бросьте, Фольке. Вам досадно из-за того, что вы оказались в паршивом положении, но у вас есть все шансы отыграться. Вы ведь не предавали фюрера? Вы всего лишь допустили легкую небрежность в своей работе. Это ерунда. За это не карают.
— Не так давно ваша Берта запросила у других департаментов некие сведения.
— Да, по моей просьбе. Фольке, дружище, я на грани взрыва — в буквальном смысле этого слова. Давайте сыграем партию в покер?
— Зачем вам приказы на возмещение транспортных расходов сотрудникам сектора Альфа за этот год?
— Затем же зачем и сведения о членах семей сотрудников которым полагается усиленное питание. Я, видите ли, руковожу живыми людьми, женщинами, которым надо оплачивать поездки, у которых дети, внуки, племянники, черт бы их побрал, мужья и сыновья на Восточном фронте, похоронки на них, и я буду, слышите, буду разбираться в разной ерунде, потому что когда условная Магда начнет думать о том, что ее племянника-сироту обделили доппайком или что ей неправильно начисляют проездные, она ошибется и тонны прекрасной взрывчатки уйдут в утиль, как и произошло не так давно! — Шульц осекся, осознав, что на него все смотрят и даже Галланд заткнулся со своими порнооткровениями. Он достал платок и вытер пот со лба.
— Извините, дружище, погорячился. Этот чертов проект забирает последние нервы. Как на меня орал Крупп, если бы вы только слышали это!.. Все, вы довольны моими ответами?
— Пожалуй, — задумчиво протянул Фольке. — Возможно, после обыска вашего дома возникнут новые вопросы, но пока что…
— Обыск? Вы послали людей обыскивать мой дом?
— Да, они уже приступили.
— А пожалуйста, — Шульц попросил еще одну порцию коктейля. — Мне нечего скрывать. Надеюсь, ваши люди не оставят после себя следов — наша уборщица взяла отгул по случаю траура, русские убили ее третьего сына, а я чертовски брезглив.
— Не переживайте.
— С чего бы мне переживать? Вы ведь не Крупп.
Боковым зрением он заметил как Кляйн направляется к коридорчику, отделяющему бар от банкетного зала.
— Минутку, — он соскользнул с высокого стула. — Мне нужно вымыть руки.
— Погодите, — Фольке остановил его. — Сначала покажите-ка мне что в ваших карманах.
— Зачем?
— Вы под подозрением. Лучше я пойду с вами.
— Подержать хотите? — ехидно спросил Шульц. — Это преступление, не забывайте{?}[Гомосексуализм уголовно преследовался в фашистской Германии. Как, впрочем, и во всех оккупированных ей странах]. Если вам так нужно… — он поднял руки и встал перед Фольке. — Обыскивайте.
— Какие громкие слова… — Фольке быстро похлопал по торсу Шульца, убеждаясь, что у того в карманах нет оружия. — Всего лишь контроль и обеспечение безопасности. Идет большая игра, Райнер, чертовски большая игра. Откройте кейс. Ого… Кажется, у вас началась черная полоса, друг мой.