— Понятное дело, — отвечала ей Бриджет. — Есть, есть у тебя шестое чувство.
Миссис Гловер, сражавшаяся с рождественским пудингом, неодобрительно фыркнула. Она считала, что и пяти чувств человеку многовато, — куда уж еще одно.
После завтрака детей выставили в сад.
— Вот тебе и праздник, — сказала Памела, когда они укрылись под буком от моросящего дождя.
Одна Трикси не унывала. Ей нравилось носиться по саду, особенно когда там расплодились кролики, которые, вопреки проискам лисиц, неизменно воздавали должное огородным грядкам. Еще до войны Джордж Гловер подарил Урсуле с Памелой пару крольчат. Урсула смогла убедить Памелу, что держать их лучше всего в доме; сестры прятали зверьков в комоде, что стоял у них в спальне, и кормили из пипетки, которую нашли в домашней аптечке, но в один прекрасный день крольчата выскочили из комода и до смерти перепугали Бриджет.
— Fait accompli,[17] — сказала Сильви, когда ей предъявили кроликов. — Но в доме их держать нельзя. Попросите Старого Тома — пусть смастерит для них вольер.
Кролики, разумеется, давным-давно сбежали и начали стремительно размножаться. Старый Том разбрасывал по саду крысиный яд, расставлял силки, но все напрасно. («Боже мой, — сказала как-то утром Сильви, увидев из окна, как кролики с аппетитом завтракают на лужайке. — У нас тут как в Австралии».)
Морис, который на занятиях по начальной военной подготовке учился стрельбе, во время прошлогодних летних каникул палил в них из окна своей спальни, вооружившись принадлежавшим Хью старым охотничьим ружьем системы «уэстли-ричардс». Памела так разозлилась, что высыпала ему на простыню его же собственный порошок, вызывающий зуд (Морис регулярно наведывался в магазин, где продавались товары для всевозможных розыгрышей). Злой умысел тут же приписали Урсуле, и Памела вынуждена была сознаться, хотя Урсула не отпиралась. Однако Памела, в силу своего нрава, не терпела ни малейшей несправедливости.
Из ближайшего сада доносились голоса — девочкам еще предстояло знакомство с дочерьми новых соседей, Шоукроссов, и Памела сказала:
— Пошли, хоть одним глазком посмотрим. Интересно, как их зовут.
«Герти, Винни, Милли, Нэнси и малютка Беа», — перечислила про себя Урсула, но вслух ничего не сказала. Она уже привыкала помалкивать, в точности как Сильви.
Зажав в зубах булавку, Бриджет подняла руки, чтобы поправить шляпку. Она пришила к тулье новый букетик бумажных фиалок — специально по случаю победы. Стоя на верхней площадке, она мурлыкала себе под нос: «Кей — Ней — Кейти». А сама думала о Кларенсе. Когда они поженятся («весной», заверял он, хотя вначале было «к Рождеству»), из Лисьей Поляны она уйдет. Будет у нее свое небольшое хозяйство, будут свои ребятишки.
Лестницы, по словам Сильви, были зонами повышенной опасности. Упадешь — можно и насмерть разбиться. Сильви запрещала детям играть на верхней площадке.
Урсула подкралась по ковровой дорожке. Сделала бесшумный вдох, а потом выставила перед собой руки, словно собралась остановить поезд, и с силой толкнула Бриджет пониже спины. Дернув головой, Бриджет увидела Урсулу, в ужасе раскрыла рот, вытаращила глаза. И полетела вниз по ступенькам, дрыгая руками и ногами. Урсула едва устояла на месте, чтобы не рухнуть следом.
Без ученья нет уменья.
— Перелом руки, — определил доктор Феллоуз. — Ты ведь все ступеньки пересчитала.
— Как была неуклюжая, так и осталась, — поддакнула миссис Гловер.
— Кто-то меня толкнул, — сказала Бриджет.
У нее на лбу темнел огромный синяк; она прижимала к груди шляпку с безнадежно испорченными фиалками.
— Кто-то? — эхом повторила Сильви. — Кто же? Кто мог столкнуть тебя с лестницы, Бриджет?
Она обвела взглядом все лица:
— Тедди?
Тот зажал рот ладошкой, словно хотел удержать слова у себя внутри.
Сильви повернулась к Памеле:
— Памела?
— Я? — переспросила Памела и в сердцах прижала руки к груди, как святая мученица.
Сильви перевела взгляд на Бриджет; та едва заметным кивком указала на Урсулу.
— Урсула?
Сильви нахмурилась. Урсула с отсутствующим видом смотрела перед собой, словно узница совести, идущая на расстрел.
— Урсула, — сурово повторила Сильви, — что ты на это скажешь?
Урсула совершила злонамеренный поступок: столкнула Бриджет с лестницы. Бриджет запросто могла погибнуть, и тогда Урсула оказалась бы убийцей. Но она знала одно: ей пришлось это сделать. На нее напал все тот же великий страх, и ей пришлось это сделать.