— Это самка. Детенышей кормит — видишь, как соски отвисли.
Заслышав такие беззастенчивые речи из уст своей еще недавно невинной (хотелось бы верить; хотелось бы надеяться) молодой жены, Хью сощурился.
— Смотри, — шепнула Сильви; на траве кувыркались двое маленьких лисят. — До чего же милые создания!
— Говорят, от них один вред.
— А они, наверное, думают, что это от нас один вред, — возразила Сильви. — «Лисья Поляна» — вот как будет называться этот дом. Ни у кого нет дома с таким названием, а ведь это самое главное, правда?
— Ты серьезно? — недоверчиво переспросил Хью. — В этом есть какая-то странность, ты не находишь? Похоже на детскую сказку: «Дом на Лисьей Поляне», «Дом на Пуховой Опушке».
— Небольшая странность — это не беда.
— Строго говоря, — продолжал Хью, — может ли дом быть поляной? Дом может быть на поляне.
Начинается семейная жизнь, подумала Сильви.
В дверь осторожно заглянули двое детишек.
— Наконец-то, — заулыбалась Сильви. — Морис, Памела, входите, поздоровайтесь со своей сестренкой.
Они с опаской приблизились к колыбели, будто не зная, что обнаружится внутри. Сильви вспомнила, как испытала нечто похожее, когда во время прощания с отцом подошла к элегантному, с медными накладками, дубовому гробу (любезно оплаченному членами Королевской академии художеств). Впрочем, детей, вполне возможно, смущало лишь присутствие миссис Гловер.
— Опять девчонка, — мрачно изрек Морис.
Пяти лет от роду, на два года старше Памелы, он стал главой семьи, когда уехал Хью.
— В командировку, — сообщала Сильви знакомым, хотя на самом деле он спешным порядком пересек Ла-Манш только для того, чтобы вырвать свою беспутную младшую сестрицу из лап женатого мужчины, с которым та сбежала в Париж.
Морис ткнул пальцем в младенческую щечку; новорожденная проснулась и в испуге запищала. Миссис Гловер схватила Мориса за ухо. Сильви содрогнулась, но Морис героически выдержал боль. Сильви решила, как только наберется сил, непременно поговорить с миссис Гловер.
— Имя придумали? — спросила миссис Гловер.
— Урсула, — ответила Сильви. — Я назову ее Урсулой. Это означает «медведица».
Миссис Гловер неопределенно кивнула. У богатых свои причуды. А возьми ее родного сына: собой видный, а зовут без затей — Джордж. «От древнегреческого „земледелец“», — объяснил викарий, который его крестил; Джордж и впрямь трудился на земле в соседнем имении Эттрингем-Холл, как будто имя предопределило его судьбу. Впрочем, миссис Гловер не склонна была размышлять о судьбе. А о древних греках — тем более.
— Ну, пойду я, — сказала миссис Гловер. — На обед кулебяка будет — вкуснота. А на сладкое — египетский пудинг.
Сильви понятия не имела, что представляет собой египетский пудинг. Ей на ум приходили только египетские пирамиды.
— Нам всем подкрепиться нужно, — добавила миссис Гловер.
— Это верно, — подтвердила Сильви. — Да и Урсулу пора еще разок покормить!
Ее саму раздосадовал этот незримый восклицательный знак. Непостижимо, но в разговорах с миссис Гловер она часто напускала на себя преувеличенную жизнерадостность, как будто стремилась уравновесить естественный баланс веселости в мире.
Миссис Гловер невольно содрогнулась, когда из-под кружевного облака пеньюара появились бледные, с голубыми прожилками груди Сильви. Она стала торопливо подталкивать детей к дверям.
— Кашу кушать, — мрачно скомандовала миссис Гловер.
— Не иначе как Господь хотел забрать эту крошку обратно, — проговорила некоторое время спустя Бриджет, входя в спальню с чашкой горячего чаю.
— Мы подверглись испытанию, — ответила Сильви, — которое с честью выдержали.
— В этот раз — да, — сказала Бриджет.
Май 1910 года.
— Телеграмма, — объявил Хью, неожиданно появившись в детской и выведя Сильви из приятной дремоты, в которую та погрузилась во время кормления Урсулы.
Быстро прикрыв грудь, Сильви отозвалась:
— Телеграмма? Кто-то умер?
И в самом деле, выражение лица Хью наводило на мысль о трагедии.
— Из Висбадена.
— Понятно, — сказала Сильви. — Значит, Иззи родила.
— Не будь этот прохиндей женат, — начал Хью, — сделал бы мою сестру порядочной женщиной.
— Порядочной женщиной? — задумчиво протянула Сильви. — Разве такое бывает? — (Она произнесла это вслух?) — А помимо всего прочего, для замужества она слишком молода.
Хью нахмурился и от этого стал еще привлекательнее.
— Ей всего лишь на два года меньше, чем было тебе, когда ты стала моей женой, — заметил он.