— Нет, сестры, это не прибор и не инструмент... Алексей! Подай, пожалуйста, энциклопедию в зелёной обложке! Посмотрим:
«КОД — совокупность знаков (символов) и система правил, при помощи которых информация может быть представлена в виде, наиболее приспособленном для ее передачи, обработки и хранения (запоминания). Код применяются в телеграфии, вычислительной технике, военном деле и в др. областях науки и практики, где происходит обмен информацией между элементами системы».
Сложно написано? Сейчас упростим. У кого из вас квартира в подъезде с домофоном?
— У Симы, у Зои и у Тамары тоже.
— Хорошо. Сима, ты как в свой подъезд заходишь?
— Как? Вот ключик этот магнитный прикладываю к «пятачку» на домофоне, замок и открывается.
— А если ключа с собой нет?
— Тогда код набираю: 32...
— Чего-чего набираешь?
— Код...
— Какой код?
— Сперва номер квартиры — 32, потом — 0511 и кнопку с ключом, дверь пищит и открывается.
— А если первые цифры набрать 33?
— Это к Майоровым, что ли? Ничего не будет, у них там свой код, не 0511, а другой.
— Значит, 32-0511 — код только твоей квартиры?
— Да. Только моей.
— Ну и как ты думаешь, Сима, как грешнее в подъезд заходить, через «пятачок» или через код?
— Через... я не знаю...
— А кто знает, сестры? Ну, смелее!
— Батюшка, да, наверное, ни так ни так не грешно, это ж своя квартира! — решилась заговорить старшая.
— Как это — не грешно? А код?
— Ну а что — код? Набрала цифирки, дверь и открылась! Что ж тут грешного-то?
— Ничего. А что грешного, если паспортистка или чиновник какой-нибудь в пенсионном фонде, например, такие же «цифирки» наберёт и твоё личное дело на экране компьютера откроет? Раньше ему по шкафам и полкам лазить надо было, чтобы твою папку достать, а теперь при новой технике — только по клавишам постучать. И карту в поликлинике, и пенсионное дело, и другие наши документы теперь начинают в электронной форме хранить, для удобства. Что же тут грешного, а?
— Да вроде ничего...
— В том-то и дело, что ничего! По коду и междугородные телефонные разговоры соединяются, по коду товары на чеке в кассе пробиваются и т. д., и т. п. Куда ни глянь, везде, где электроника, там и код: система передачи и хранения информации. Номер телефона, считайте, тот же личный код, набрали и соединились с конкретным абонентом.
Не надо слов бояться. А то услышат слово КОД, и сразу мистический ужас, словно бес явился. У меня, давно уже, правда, бабушки в храме были две, так они тоже всё словами друг друга пугали. «Демонстрация» переводилась как «демонские страсти» (тут они, кстати, недалеко от истины были), «Собес» — «советский бес», даже, видя аварийную машину с будкой «Техпомощь», говорили: это ТЕХ помощь, и через левое плечо плевали. А десятирублёвыми купюрами с изображением злобного врага Церкви — Ленина, преспокойненько пользовались. И паспорта у всех были, кстати, «серпастые и молоткастые».
— Но в новых же паспортах шестёрки сатанинские, батюшка! — вновь заговорила старшая.
— Покажи, будь любезна, где тут эти шестёрки.
— Вот, смотрите, батюшка, видите по краю страницы? Вроде как орнамент с надписью Россия, а завиточки-то — прямо как шестёрки! Аж девять штук!
— Так ведь число шестьсот шестьдесят шесть только из трёх цифр состоит, а тут девять, да и кончики верхние в обратную сторону повёрнуты, не как у шестёрки?
— Отец Ефим сказал, что девять шестёрок, это — три раза по шестьсот шестьдесят шесть, для усугубления, а кончики обратно повёрнуты — чтоб не сразу православные догадались, что их через паспорта в сатанизм посвящают!
— Да! Как сейчас говорят — круто!
— И это ещё не всё, батюшка! — взволнованно заговорила прежде молчавшая чернявенькая Тамара. — Отца Ефима помощница, монашка такая благообразненькая, кассету видео нам оставила, там интервью со старцем-схимником, низеньким таким, без бороды...
— А! Мафусаильчик! Знаю, знаю его!
— Точно, батюшка! Схимник прозорливый старец Мафусаил! Так он тоже против ИНН говорил и паспортов. И ещё одни шестёрки в паспорте показал, вот тут, вокруг номера страницы, видите? Три козявочки такие, а внизу хвостик. Если бы, говорит, здесь все четыре козявочками были, я бы, говорит, первым взял такой паспорт, а так как внизу не козявочка, а хвостик, то и получается из козявочек сатанинское число 666! Что с вами, батюшка?
— Ничего, ничего, сейчас пройдёт. — Флавиан утирал выступившие от беззвучного хохота слёзы. — Очень ты, Тамара, точно всё передала про козявочек с хвостиком! Видел я эту кассету, и схимника я этого давно знаю, простой был молитвенный и искренний монах когда-то, пока «Ефимы» голову ему не задурили, так же как и вам, козявочками и хвостиками.
Алексей! Потрудись ещё, будь добр, подай «Минею», вон ту, старинную, спаси тебя Господь!
— Во славу Божию, отче!
— Вот смотрите, сестры, церковная книга — «Минея», по ней Божественные службы служат, дореволюционная, начала девятнадцатого века! Открываем титульный лист, вон какой орнамент богатый, смотрите сколько «козявочек»! Вот эти, например, похожи на шестёрки?
— Похожи, батюшка, похожи, даже больше, чем в паспорте...
— А вот ещё эти, похожи?
— И эти похожи...
— Объяснять про козявочек ещё что-нибудь требуется?
— Нет, батюшка... И так всё понятно! Ох и задурили же нам головы, сестры! А ведь отец-то Ефим перед отъездом как ведь сказал: «Пришло время создавать параллельную церковь»! Это что же за церковь такая, «параллельная» будет, а, батюшка?
— А вы сами-то как думаете, православные? Христос в Евангелии про одну только Церковь говорит, которую Он создал и которую «врата адовы не одолеют», которая и есть духовное Тело Христово! Может ли быть «параллельный» Христос? Мне кажется, параллельным быть может только... Кто, по-вашему?
— Антихрист, что ли, батюшка?
— Да, сестры, только он и его антихристова лжецерковь. Вот в неё-то сейчас и вербуют те, кто громче всех против антихриста кричит. Кстати, и у отца Ефима, и у других «вождей» и расколоучителей паспорта-то как раз имеются и обычные, и заграничные, по другим странам они ведь нередко катаются. Да, кстати, и ИНН тоже у многих из них есть. Без него они ни журналы свои с газетами издавать не смогли бы, ни со своих гонораров налоги платить.
— Да как же они так могут, батюшка?
— Как могут, как могут... Да так же как и мы с вами можем грешить, каждый по-своему, так и они могут! Они расколом грешат, мы – всеми остальными грехами, а в преисподнюю и празднословие с осуждением утянуть могут. Сестры дорогие! Давайте осуждать не «их», а себя! Нам что, себя упрекнуть не в чем?
— Есть, конечно, в чём, батюшка...
— Вот и говорите себе каждый раз, когда чужие грехи, какие бы то ни было, в глаза полезут: «Вот он или она сейчас грешит, а потом покается и спасётся, а я за осуждение его в аду гореть буду. Господи! Прости и меня, и его!» Приучите себя так мыслить — венцы у Господа заработаете.
А об антихристе, печатях и последних временах ещё скажу. На той неделе в соседней деревне муж и жена вместе с домом сгорели, пьяные. Напились в очередной раз до беспамятства и окурок или там ещё что-то горящее оставили. И всё. Наступили для них последние времена, и никакой антихрист не понадобился. Страшная смерть, точно как Господь предупреждал: «смерть грешника люта».
Наступившее всеобщее молчание прервала вошедшая мать Серафима:
— Батюшка! Благословите! Мир вам, сестры, Алёшенька, здравствуй! Батюшка! Тут вам мать Еликонида, ризничная соборная, важную кассету велела передать, про старца нового прозорливого, схимника Мафусаила, что-то он там очень важное про антихриста прорекает!
«Ревизор» — немая сцена...
Когда паломницы «с недалека» уже садились в свою машину, к отцу Флавиану снова подбежала Сима.
— Батюшка Флавиан! А можно я к вам сюда приезжать буду? Вы возьмёте меня в духовные чада?
— Приезжай, Симочка, конечно, можно, приезжай... Только ты в духовные чада ни к кому по первому впечатлению проситься не торопись. Присмотрись, поезди, поисповедуйся, пообщайся, помолись и подумай хорошенько, а потом уж решишь — тот ли это батюшка, которому душу свою для спасения доверить можно. А то ведь можно на такого «Ефима» нарваться...