– Ты закусывай, закусывай, – Виктор подал ей груздок на вилочке…
Надежда почему-то быстро охмелела, разрумянилась. Виктор же, налив еще водки, протянул ей рюмку. Она не отказалась. Выпила. Она и дальше, сидя в гостях, пила и ела все, что предлагал ей Виктор, чувствуя, как тяжелеют ноги, как хорошо ей, так хорошо, что и уходить отсюда не хочется… Она осталась ночевать у Виктора…
Бедная, бедная Надежда! Разве могла она подумать тогда, что мать Виктора – старая колдунья, что сам Виктор – колдун, что пила она и ела наговорную водку и пищу, не помолившись, не перекрестив трапезу. Хотя крест на ней был, но веры-то не было, поэтому Господь попустил, чтобы она попала под власть сатаны. Виктор с матерью переехал к Надежде на жительство, перевез вещи, устроился на новом месте. Он был рад. Надежда глядела на него, и мысли у нее двоились. Одна убеждала: «Теперь есть хозяин в доме!» А вторая тревожила: «Зачем он тебе?» Она же, стараясь успокоиться, подумала: «Поживем – увидим!»
И началась у Надежды жизнь с Виктором. Оказалось, что он любит выпить. Частенько приходил домой пьяненьким. Но и в пьяном виде он не терял своей ласковости. Не скандалил, не ругался. Проходил в дальнюю комнату, где поселилась его мать, и ложился на кровать. Скоро он засыпал, громко всхрапывая, вскрикивая во сне. Надежда, прибравшись по дому, тоже укладывалась почивать. В доме наступала тишина…
Однажды, проснувшись среди ночи, Надежда услышала голос Виктора. Она приподнялась на постели, увидела, что за шторками горит настольная лампа. Ей стало как-то тревожно. Она прислушалась и поняла, что Виктор как бы разговаривает сам с собой, отдавая кому-то приказания, посылая кого-то на злые дела:
– Митька, пойдешь туда-то, сделаешь то-то. Филька, тебе такое-то поручение. Гришка, тебе…
В голосе Виктора теперь не было ни доброты, ни ласковости. В нем был холод, лед, сталь, злоба. Неожиданно гулко закашляла Мария. Откашлявшись, она сказала:
– Попляшут они теперь у нас, голубчики!…
Надежде стало страшно. Она поняла, что совсем не знает ни Виктора, ни его матери. Подумала: «А не поторопилась ли я, сойдясь с ним, не сглупила ли?» Она тяжело вздохнула, жалея себя.
Неожиданно, как будто огненное кольцо опустилось ей на грудь и сильно сдавило сердце. Она охнула, заметалась на постели, не зная, что делать.
Скрипнули половицы, послышались шаркающие шаги. Надежда закусила губы, повернулась на бок, сонно засопела. Старуха подошла к ней, наклонилась, что-то зашептала. Постояв, она вернулась к себе. Надежда лежала, чувствуя, как мертвеет у нее тело, сильно колотится сердце, звенит и давит на уши, словно через них входит к ней в голову темное облако…
Так началось для нее мучение. Она стала какой-то вялой, апатичной, у нее ухудшилась память. Она потеряла любовь к родным, любовь к ближним, любовь к жизни. Сидя на работе, она не могла сосредоточиться, чтобы начать делать отчеты, составлять ведомости. Мысли блуждали где-то далеко, душа маялась, томилась…
Приходя домой, Надежда присаживалась на табурет и сидела, не зная, что делать. Приходил Виктор, смотрел на нее, спрашивал:
– Ну что?
Она отвечала:
– Не знаю, тошнехонько что-то, – и начинала плакать.
Он обнимал ее, начинал успокаивать, говоря:
– Моя ты хорошая, успокойся! Делай как я, и все у тебя наладится, будет прекрасно!
Она, вытирая слезы, спрашивала:
– А что делать?
Он загадочно улыбался и отвечал:
– Подожди немножко. Еще рано. Я тебе после все объясню…
Шло время. Надежде становилось хуже. Она получила микроинфаркт, перестала спать по ночам, тоскуя, маясь…
Однажды ночью, когда она не спала, то услышала голос Виктора:
– Мам, ты помнишь тех парней из Верх-Ини, – он назвал имена, – они меня еще поколотили и дом сожгли?
– Помню, – сказала старуха.
– Так вот, двое из них уже упокоились, подохли, собаки! – в голосе Виктора слышалось злобное торжество, – Один на К-700 перевернулся, а второй на мотоцикле разбился, – и он противно, гаденько захихикал.
Надежду же, услышавшую такое, окатило ужасом с головы до ног. Она вспомнила ту ночь, когда Виктор посылал на кого-то Митьку, Фильку, Гришку, давая им поручение. Она-то думала, что он заговаривается спьяну, а оказывается, что нет, не заговаривается, что у него есть какие то невидимые служки, которые выполняют его приказания. Вот ужас то…
Вновь приходила ночь. Вновь Надежда укладывалась в постель, пытаясь заснуть. Но сон не приходил, словно кто-то отгонял его от нее, не давая покоя, наводил страх. Да, ей было почему-то неспокойно, страшно, муторно. Она крутилась на кровати, перекатываясь с боку на бок и все не могла заснуть.
Наконец, вздохнув, она садилась на кровати. Сидела, опустив голову, закрыв глаза. Было страшно. Болезненно колотилось сердце. Выступал едкий пот.