– Наш, наш, наш…
2005 год
В ленинградскую блокаду
Шел 1944 год. Город Ленинград (Санкт-Петербург) лежал в блокаде. Немецкие войска взяли его в кольцо, бомбили, обстреливали, ходили на приступ, но безрезультатно. Город не сдавался, что было само по себе чудом. Люди голодали, умирали от истощения, погибали от пуль, бомб и снарядов, но не сдавались. Через Ладогу, по льду , шли десятки машин, которые везли для сражающегося Ленинграда оружие, боеприпасы, продовольствие, «Дорогой жизни» назвали этот путь ленинградцы…
Немецкие самолеты налетали на караваны машин, сбрасывая бомбы, артиллерия била по смельчакам. То здесь, то там, вставали на льду озера столбы огня, дыма, льда и воды, от падающих бомб и снарядов. Может быть, тогда-то кто-то из водителей и солдат, вспоминая о Боге, начинал молиться, прося: «Господи, Господи, помоги, защити!»
Сержант Валентин Б. с 1942 года служил на одной из батарей, оборонявших город. Удивительным было то, что командир батареи – капитан Алексей М. оказался человеком верующим в Бога. Вера в Бога в Советской России в те годы преследовалась, с религией боролись, называя «опиумом для народа», церкви разрушали, верующих арестовывали, ссылали в лагеря, расстреливали. Но, не смотря на преследования от безбожной власти, продолжали оставаться верующие во Христа люди, для которых любовь к Богу и ближним была не пустым звуком, а смыслом жизни, за которую они были готовы отдать жизнь, твердо зная и веруя, что смерть – это рождение души в Вечность, встреча со Христом.
В батарее капитана М. было четыре взвода. Так вот, собрав как– то наличный состав каждого взвода, он побеседовал с бойцами, сказав:
– Вот что, ребята, я вам доложу. Вы, наверное, все хотите дожить до победы, вернуться домой, обнять своих родных.
Кто-то весело откликнулся:
– Конечно, кто ж этого не хочет!
– Тогда, – продолжил капитан, – я поставлю для всех вас одно условие, а вы уж сами смотрите. Захотите исполнять – «Слава Богу!», не захотите – ваш грех…
Солдаты, услышав слова капитана «Слава Богу!», «ваш грех», недоуменно переглянулись, но промолчали, а он продолжил:
– Мое условие такое – чтобы никто из вас с этой минуты ни разу не закурил и не сматерился.
– Почему так? – загудели солдаты.
– А вот почему, – сказал капитан, – мат, матерки – это дьявольская молитва, которая прежде всего хулит Духа Святого, а потом – Матерь Господа нашего – Пресвятую Деву Марию, Пречистую и Преблагословенную Богородицу…
Все, слушая командира, молчали, затаив дыхание, а он, не смущаясь, не страшась, что кто-то из подчиненных может донести на него в особый отдел, как ведущего антисоветскую агитацию, разлагающую боевой дух бойцов, говорил и говорил:
– Она за нас молится, сострадает нам, а мы хулить Ее будем?! Нет, так не пойдет. Матерки – это богохульство, грязь, которая также оскверняет и матерящегося.
Кто-то спросил:
– А курево?
На что Алексей ответил:
– Курить – бесам кадить! Не курите, не материтесь, и вы останетесь живы. Вам поможет Бог, а я помолюсь!
– Так вы верующий! – солдаты во все глаза смотрели на своего командира, а он, перекрестившись, ответил:
– Да, верующий…
Валентин, сам в душе веровавший в Бога, но старавшийся не показывать своей веры, с радостным изумлением смотрел на исповедника, так спокойно и величественно прославившего Господа.
– Вопросы есть? – спросил капитан.
Вопросов не было. Собрание закончилось. Все разошлись. Никто на капитана не донес особистам: он был смелым, справедливым, боевым офицером, заботившимся о своих подчиненных…
Боевые действия шли своим чередом. Те, кто не захотел послушать совета капитана, были вскоре убиты, что произвело большое впечатление на солдат и заставило отказаться от пагубных привычек, ведущих человека в ад… Новичкам, прибывшим на место убитых, уже сами старослужащие говорили:
– Если хочешь остаться в живых, то не кури и не матерись!
Прошло два года блокады, за которые много невзгод и лишений пришлось хлебнуть Валентину. Не раз он попадал в ситуации, которые грозили ему смертью – и на Ладоге он тонул, и под обстрелами страшными был не раз, и кто-то его из дома выдергивал на улицу, а в дом в это время врезался снаряд. Пища была плохая – хлеб, похожий на торф, капустные кочерыжки, свекла, лук, картофель, пучки, крапива, из которых варили супы или тушили, свалив все продукты в котел. Но, не смотря на трудности, выстояли, не сдались, не отступили. Может быть, еще и потому, что рядом с Ленинградом, в Вырице, нес молитвенный подвиг иеромонах Серафим, причисленный ныне к лику святых.