По-видимому, царю не успели послать пушкинское письмо и он познакомился с ним уже в Петербурге, куда вернулся 13 октября. 16 октября царь призвал Толстого и объявил ему свое решение насчет «Гавриилиады» — не преследовать более Пушкина. 31 декабря Н. Н. Муравьев, может быть, не зная устного решения императора, подал ему еще одну докладную, на которой царь начертал: «мне это дело подробно известно и совершенно кончено».
Долгое время оставались загадкой содержание секретного письма Пушкина к царю и точная дата его написания. Последнее выяснилось в 1921 г., когда Н. О. Лернер расшифровал записи Пушкина на беловом автографе первой песни «Полтавы»: «2 окт[ября] письмо к Ц[арю]» и на беловом автографе третьей песни: «—16 окт. 1828. Гр Т[олстой] от Гос[ударя]». Теперь общепризнано, что в этих кратких заметках речь идет об истории с «Гавриилиадой».
Однако здесь рано еще ставить точку. Так уж сложилось, что почти любой эпизод из жизни Пушкина имеет как бы две истории: одну реальную, происходившую на самом деле, другую, связанную с обнаружением документов, с постепенным исследованием того или иного вопроса пушкинистами.
В 1951 г. в Государственном историческом архиве Московской области группа историков изучала фонд семьи Бахметевых. Один из студентов-практикантов обнаружил в пачке бумаг письмо:
«Будучи вопрошаем Правительством, я не почитал себя обязанным признаться в шалости, столь же постыдной, сколь и преступной. Но теперь, вопрошаемый прямо от лица моего Государя, объявляю, что Гаврилиада сочинена мною в 1817 году.
Повергая себя милосердию и великодушию царскому есмь.
Вашего Императорского Величества
верноподанный Александр Пушкин.
2 октября 1828. С-Петербург»[5]
Некоторое время думали, что произошла редчайшая для нашего времени сенсация: найден подлинный пушкинский документ. Однако крупнейший знаток пушкинских текстов Б. В. Томашевский вскоре отверг это предположение по следующим мотивам:
1. Почерк явно не принадлежит Пушкину, хотя и налицо попытка воспроизвести характер руки Пушкина. Однако все элементы данного документа находятся в противоречии графическим навыкам Пушкина.
2. Орфография слов «Гаврилиада» и «верноподанный» (Пушкин, разумеется, писал «Гавриилиада» и «верноподданный») не позволяет признать этот документ принадлежащим руке Пушкина или считать его за точную копию с письма Пушкина.
Вообще ряд обстоятельств заставляет предполагать, что подделка совершена сравнительно недавно и притом лицом, имеющим дело с архивными документами.
Не выдержан стиль. С одной стороны допущено неправильное применение глагола «вопрошать» (тогда говорили «спрашивать» или «допрашивать»), с другой — введена в подпись формула со словом «есмь», вряд ли возможная в письме Пушкина к Николаю I <…>.
Если вопрос о подлинности документа после экспертизы Томашевского отпал, то вывод его о «недавней подделке» был решительно отвергнут. Специалисты почерковеды и пушкинисты (Т. Г. Цявловская, Н. Я. Эйдельман) пришли к неопровержимому, по-видимому, выводу, что загадочное письмо писано в пушкинское время рукою Алексея Николаевича Бахметева. Сей последний был зятем того самого графа П. А. Толстого, который возглавлял расследование о «Гавриилиаде». Самое простое предположение: царь пушкинского конфиденциального письма не уничтожил, а возвратил Толстому. Бахметева в Петербурге в 1828 г. не было, но, возвратившись, он, большой поклонник Пушкина, сразу же мог в бумагах тестя (или после смерти его в 1844 г.) прочитать и переписать письмо поэта. Известно, что другой член упоминавшейся комиссии А. Н. Голицын после смерти Пушкина рассказал о «Гавриилиаде» одному из своих подчиненных. Существует краткая запись: «Гаврильяда Пушкина. Отпирательство Пушкина. Признание. Обращение с ним государя…» Собственно говоря, на этой записи («Признание») и зиждется версия о содержании утраченного письма царю, развиваемая пушкинистами на протяжении многих десятилетий.
5
Научную публикацию документа осуществил один из участников работы над фондом Бахметевых, В. П. Гурьянов. — См.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. VIII. Л., 1978.