Начинаем!
Высокий, статный, элегантно неспешный пожилой мужчина, почти старик, с длинными, гладкими, седыми волосами, белыми словно снег у самых корней, аккуратным, уверенным движением провел шершавой подушечкой вытянутого, искривленного пальца по обвисшей коже выразительного широкого подбородка. Ткань рукава пиджака, вмиг потеряв прежнюю, жесткую форму, приятной, завораживающей волной покатилась вниз к локтю его согнутой руки.
Ривин, ты готов?
Взгляд светлых, голубовато-серых глаз молнией остановился на загорелом лице с выразительными дугами бровей над блестящими, глубоко посаженными глазами, высокими, подчеркнутыми светом скулами, прямым, выделяющимся, опущенным носом и четкими контурами неширокой, покрытой колкой, грубоватой щетиной нижней челюсти. Лице, немного простоватом и несуразном, когда смотришь на него впервые, и таком странно твердом, неожиданно осознанном, пропитанном отголосками отнюдь не беззаботного прошлого, стоит присмотреться к нему внимательнее.
Ола, магистр Йорман.
Ривин кивнул. Мышцы его тела поджарого, юркого, стройного, крепкого вмиг решительно напряглись, будто подтверждая отзвучавшие только что слова, добавляя, что не стоило и спрашивать, ради вас я всегда готов. Готов на все. Ведь обязан вам жизнью.
Обязан жизнью.
Пролетело в мыслях Курта. Он, нахмурившись, в явно недовольном протесте скрестив на груди руки и склонив набок голову, искоса, с тревогой наблюдал за другом. На вытянутое, худое лицо упали несколько прядей светлых, седеющих волос, их тени коричнево-серыми четкими линиями разрезали сосредоточенные, утомленные, бледные, настороженные черты.
Подробности этой давней истории не знал никто. Однако Курт почти не сомневался в том, что учитель тогда сотворил нечто поистине экстраординарное, ведь благодарность ему Ривина была исключительной, искренней, неисчерпаемой, а доверие – безропотным и безграничным. Настолько, что Курт иногда начинал всерьез опасаться за друга и невольно корить учителя, настолько, что порой Курта пробивал неприятный холодок душного, липкого страха, когда он вспоминал, отрешившись от собственных чувств к обоим, кем на самом деле был Ривин и кем магистр Йорман: маг вещей39 и лучший ловец40, готовый на все, выносливый боец и одержимым наукой, не слишком-то обремененный человеколюбием маг.
Но сегодня, конечно, был совсем иной случай. И лишь поэтому он стоял здесь, хотя изначально, разумеется, выступал против, однако блеск сертэ, того самого, за которым так долго, так упорно, безжалостно гонялся все эти годы Скейлер, стал единственным неопровержимым аргументом. Раз хранители Мары отдали его, раз доверились им, значит теперь они, а не кто-то иной, были обязаны ценой собственных жизней защищать обретенное сокровище. И если для этого необходим маг вещей, то лучше Ривина кандидатуры им не сыскать. Но он все равно переживал за друга, не без основания полагая, что магия сертэ – неизвестная и непредсказуемая, была куда коварней, куда опасней, куда непредсказуемей любого даже самого прославленного бойца – человека.
Ривин вдруг обернулся, почувствовав на себе долгий взгляд.
Элме Рив, эйа, эйа41…
Тонкие губы Курта торопливо зашевелились. Однако Ривин бледный, осунувшийся, сосредоточенный легким кивком оборвал его. Как всегда, когда знал, что услышит, как всегда, когда хотел успокоить.
Начинаем…
Голос Нердана Йормана был привычно ровен, сух и требователен.
Магистр обвел собравшихся сверкающим, прищуренным взглядом живых, горящий любопытством и нетерпением глаз. И пятеро учеников, будто ожив, оттаяв, пав под непоколебимой силой этого взгляда, тут же покорно зашевелились. Несколько шагов назад, шорохи и звуки скользящих по полу подошв обуви, шелест одежды и дыхания. Их круг стал шире и реже, а пространство комнаты медленно наполнилось тишиной и магией.
Ривин замер. Учитель отступил. Они приготовились: к лучшему, к худшему, к любому.
Долгие мгновения в ожидании.
Взмахи руки, легкие всполохи белоснежной ткани рубашки, обвивающей сильное тело, волны блеска на алой, атласной ткани пояса, не слышимый шепот, закрытые подрагивающие веки…
39
Маг, обладающий природной склонностью к магии вещей.
Магия вещей – одна из шести ветвей, родов магии, согласно принятой в северной научной школе классификации Элдека-Боргера.
«Сущность магии не позволяет обычным магам проецировать собственные заклинания на предметы материального мира и одушевленных животных. К примеру, на такую вещь невозможно наложить чары иллюзии, переместить в пространстве или каким-либо другим образом преобразовать ее. Заклинания действуют исключительно на людей и создаются людьми…» (из школьного учебника «Введение в общую теорию магии»). Единственным исключением из этого правила являются довольно редкие и трудные заклинания магии вещей, сами маги вещей, которые способны к такой магии с рождения, и особые, работающие в паре с артефактами трибольные заговоры.
40
Маг, способный улавливать, чувствовать изменения ситенары (а точнее, керты ситенары) другого мага и впоследствии облекать его в нечто такое, что позволяет повторить магический опыт другому магу, сделает его безличным, обобщенным, оторванным от конкретного исполнителя, то есть – в слова, жесты заклинания.
В создании заклинания всегда принимают участие двое: маг с природной склонностью к отрываемой магии и ловец.