Не переживай.
Голос Кассы Альмантарэ скрипучий, низкий, по-старчески подрагивающий, заполняет тишину комнаты, а ее хрупкие пальцы лишь сильнее сжимают его опущенную руку.
Я не переживаю.
Отвечает Курт, щурясь то ли от солнца, то ли от собственных эмоций.
Просто не могу понять, почему он так противиться. Почему не хочет присоединиться. Ведь ему досталось сильнее всех.
Он бросает на Кассу быстрый взгляд, а она в ответ наставительно, словно терпеливая учительница, поправляя его ошибку, чуть недовольно склоняет в сторону голову.
Нам всем досталось, Курт. Вспомни сам, каким ты прибыл сюда?
Курт кивает и хмуриться еще больше, вновь отворачиваясь от нее к раскинувшемуся за окном небу и городу.
Ола…
Умирающим призраком, полуживым, полумертвым шатающимся скелетом, ищущем место для вечного упокоения, наглядным пособием по изучению эффекта Морка-Тира67. Благо, судьба вовремя свела их с Кассой. Той самой Кассой Альмантарэ, знаменитым далэ68, изгнанным академиком Мары, что когда-то служила королю, той самой Кассой – бывшим врагом, а ныне – верным союзником и спасителем. Той Кассой, которую он, сломленную, но не сдавшуюся, лично приводил во главе конвоя агентов на заседания Общего суда69. Как и многих из тех, кто сейчас был желанным гостем в его доме. Как и многих других, на которых он теперь полагался. Как и многих, который осуждал и ненавидел когда-то…
Когда-то…
Когда-то Курт свято верил в идею нового мира, верил в намерения и слова Митара, его искренние стремления к улучшению, к обновлению, к порядку, всеобщему благу, всецело разделял и поддерживал их, воплощал в жизнь, не жалея собственных сил, не страшась даже разрушительной магии сертэ, пока однажды не осознал, что вместо добра служит злу, потакает тому демону, одержимому властью, безумием и неукротимой манией величия, в которого неотвратимо, поначалу незаметно, а затем все явнее и яснее превращался Митар. Несчастный человек, не справившийся с потерями, не сумевший сладить с гордостью и честолюбием, с осадком воспитания высокомерного отца, с зовом собственной, слишком горячей, слишком жаждущей почета и славы крови. И Курт пытался, все те годы до того, как, отчаявшись, в предчувствие скорой смерти, покинул Миран, пытался остановить, вразумить друга. Пытался даже убить его, однако не смог.
Эх, Митар… Как мы дошли до этого? Как вдруг превратились в тех, о ком сами предостерегали друг друга?
Ведь мы всегда были за одно, Митар. В отличие от Валы, Дира, Зиры, учителя и короля, которых на самом деле заботили лишь параллели, высшие сферы, магия, их теории о слиянии и разделении, мы всегда были за людей, Митар, всегда были с ними, мы вышли из них, мы были ими: были в первую очередь людьми, а не магами. И как учитель безответно и без остатка отдавался служению магии, согласившись ради нее даже на убийство и на собственную смерть, так и мы с тобой отдавались служению миру. Мечтали отдаться…
А теперь все распалось.
Теперь мы по разные стороны океана и по разные стороны миранских стен. Теперь ты – тот, кто стоит на башне, а я – лишь обычный человек внизу, грозящий тебе бесцельным, безобразным оружием, проклинающий тебя грубыми, недостойными нашего общего славного прошлого словами. Примкнувший к толпе таких же – разочарованных, изгнанных, неуслышанных, отверженных вашим новым миром, к единственному сообществу, что способно принять меня, к такому ненавистному нам обоим когда-то Ордену.
Конечно, я бы мог пойти другим путем. Мог бы как Ривин остаться сам по себе, уж что бы ты там не думал, Митар, что бы не говорил в бреду собственных иллюзий, Рив точно никогда не предавал твоего доверия. Мог бы присоединиться к Вале. Ее письмо до сих пор иногда тревожит и манит меня. Признаться, она сама тревожит и манит. Помню, как застал ее в Неймаре тогда, раздавленную невыносимой болью, тоской и горем, сходящую с ума от потери, наверное, самого дорогого ей человека на всем свете. Помню, каким невесомым, каким эфемерным, пугающе иссушенным показалось мне тогда ее тело, которое я лишь мягко обнимал и прижимал к себе, не в состоянии от растерянности и избытка жалости произнести даже слова утешения.
Как она выстояла, как не сломалась? Откуда в ней эта непоколебимая сила, Митар? И почему ее не оказалось в тебе?
67
Эффект необратимого воздействия магической параллели на физическое тело мага, приводящее к его постепенно разрушению и в конце концов к смерти. Назван в честь двух знаменитых академиков Неймара Остина Морка и Жина Тира, благодаря трагической гибели и личным дневниковым записям которых впоследствии удалось обнаружить, изучить и научиться бороться с физическими последствиями применения сильной магии.
69
Независимая от Парламента и других органов власти судебная структура. Идея изолированного, полностью самостоятельного суда была впервые предложена в «Словах конца и начала» и в последствие реализована в Эпоху Первого Парламента.