К сожалению, одно лишь провидение знает ответ на сей вопрос. Однако мне все равно не по пути с ней, пока жив твой демон Митар, пока он имеет власть, сердце мое не найдет покоя: ни в магии, ни в науке, ни в дружбе, ни в любви. И именно поэтому Орден стал моим пристанищем. Ведь только здесь я смогу хоть как-то сгладить ту несправедливость, что позволил творить тебе. Только здесь, если ты однажды прозреешь и позовешь меня, я услышу твой крик, только здесь смогу простить себя и тебя.
5
Едва различимый, приглушенный шум и гам хора разнообразных голосов за толстой кладкой каменных стен, редкие, искрящиеся, далекие взрывы молодого, задорного смеха. Свет солнца радостный и свежий, заглянувший в его кабинет, подобно воспоминаниям туманной юности, мелькающим в мыслях то ли мужчины, то ли старика, уже порой ощущающего собственное, пусть пока и медленное угасание. Дерзкие белые лучи, мягкие на бархатистой обивке кресел, на тяжелых складках портьер, пыльном ворсе ковра, на свободных, расклешенных и собранных у запястий рукавах пиджака, жесткие и резкие, до боли в глазах четкие, на полированном паркете пола, деревянных стенках, полках и стекле книжных шкафов, на гладкой поверхности его погруженного в приятный легкий беспорядок письменно стола. Неумолимые, преломленные и искаженные, однако упрямо пробирающиеся внутрь полумрака просторного, обставленного старой, грузной мебелью кабинета. Разрезающие на двое одинокое письмо в два листа, слегка подрагивающее в душноватом, спертом от его собственного дыхания воздухе, написанное аккуратным, торопливым почерком Валы и скрепленное в дополнении к заклинаниям расколотой теперь простой черной печатью Неймара.
Она все-таки уехала. Через несколько лет после Курта, после Римана… Оставила университет, шумный Альтендорф, предпочтя ему уединенный покой академии. И хотя Дир прекрасно знал ее: решительную, непокорную, упрямую, все равно так и не сумел понять, даже не как друг ее юности, а просто как человек, откуда она взяла столько сил, столько стойкости, мужества вновь вернуться туда после Нила. Ведь он сам, прошедший через испытания Темных арков, через пожары восстаний и разруху первый лет новой эпохи, умудренный, зачерствевший с годами до сих так и не нашел того, что позволило бы ему смириться с потерей Римана. Его единомышленника, его ближайшего друга, прекрасного человека, верного соратника, которого возможно встретить лишь единожды в жизни и потерять также – раз и навсегда. Так глупо и вместе с тем так логично и закономерно. Так неотвратимо. Проводить одним туманным, сырым, тихим утром на отплывающем корабле, проводить зная, что вы больше никогда не увидите друг друга. Проводить, понимая и не принимая одновременно, проводить, не имея возможности отправиться следом.
Риман считал, что должен уйти, как и любой творец, должен оставить свою идею жить собственной жизнью, выбирать собственный путь, совершать свои ошибки. Должен отступить в сторону, лишив себя возможности попытаться вмешаться, исправить что-то в прошлом, перекроить строки уже звучащей многоголосной симфонии звуков. Дир был согласен с ним и отчасти поэтому отказался быть партом. Однако Риман пошел куда дальше, стал действовать куда решительнее – он вообще оставил Литернес, переселившись куда-то в глушь синмайский лесов, прервав все контакты с остальным миром, окружил себя тишиной, одиночеством и нерушимым молчанием, которое многие здесь, в Альстендофре и в Миране, к сожалению, приняли за позорную слабость, за трусость и малодушие, желание избежать порицания и ответственности. И Дир так и не смог согласиться с его выбором. Не смог принять, прижиться с потерей друга. А Вала… смогла, смогла сделать гораздо, неизмеримо большее.
И сейчас она тревожила его куда сильнее. Ее письмо, ее слова…
Дир вздохнул, недовольно покрякивая, подтянувшись в удобном ректорском кресле.
Она предлагала ему присоединиться к себе. Уверяла, что он должен, ради учителя, ради их дружбы, ради магии. Напоминала…
Слияние или разделение, Дир. Вспомни его слова и посмотри на мир. Посмотри и ты увидишь.
И Дир видел. Даже без нее. Всегда видел. Эти мимолетные изменения, словно тени от покачивающихся весов мироздания, словно невидимый танец двух половин, что жаждали то встретиться, то разделиться навеки. Эти маги вещей, пропадающие в неизвестности коридоров Службы. Стертые имена, лица, прикрытые масками вечного забвения. Кровавые следы сертэ, направляемого сквозь призму магии имтара70 мыслями и руками Курта.
Ха-х, Митар до сих пор думает, будто он, Дир, не знал этого. Не догадался, как, обходя все, что должно было сдерживать таких как он, наплевав на следователей71, нерды72, Общий суд, Митар наводит порядок в мире. И почему Курт вдруг переметнулся в Орден…
70
Магия равенства. Открытая магистром Нерданом Йорманом особая магия, позволяющая управлять сертэ.
71
Специальные агенты следственного отделения Службы, в обязанности которых входило расследование преступлений, связанных с применением запрещенной магии для последующего рассмотрения дела в Общем суде.
72
Правовые акты, ограничивающие рамки полномочий агентов, которыми они могли пользоваться без предварительного одобрения Парламента.