Вала дернулась, невольно, бесшумно подавшись вперед. И он вдруг, словно почувствовав это стремление, обернулся.
Седой, постаревший, усталый и одновременно такой величественный и гордый. Его взгляд рассеянный, отстраненный, безразличный, сосредоточенный на чем-то чуждом ей, каких-то собственных напряженных раздумьях, вдруг неожиданно, неохотно изменился, сфокусировался, потеплел, обрел четкость и ясность.
Он смотрел на них, он видел их. И Вала знала, что он делает это ради них, только для них. Что, быть может, он рискует всем ради этого мгновения прощания.
Она гордо выпрямилась и благодарно кивнула ему, не в силах сдержать заструившиеся по щекам горячие слезы.
Он отвернулся. И двери медленно захлопнулись за его спиной.
6
Он стоял там, в синевато-сером полумраке теней около родового герба своих родителей. В любимом костюме южных магов мягком и удобном, с изящными складками дорогой ткани на спадающих, перехваченных кожаными браслетами рукавах, с узкими штанинами брюк, заправленными в высокие сапоги, и накинутой на крепкие, чуть сутулые плечи тяжелой мантией отца и деда. Король и маг. Маг и король.
За его спиной в сокрытом темнотой круглом кабинете ровными стопками лежали оставленные книги, великое наследие, главный труд, собранная по крупицам его версия истины этого многоликого мира.
В распахнутых окнах с воздушными, голубовато-лиловыми в сумерках тюлями, постепенно, плавно превращаясь, переходя в сажистое, черное небо, едва заметно поблескивала спокойная гладь океана, а среди тысяч ярких звезд бликами металла прятались острые концы энергетических вышек. Миранская ночь была как всегда удивительно тиха и прекрасна, и хоть он не собирался умирать сегодня, томная грусть все равно неприятным, тревожным предчувствием сжимала его сердце.
Сможет ли он после всего, что случится, вновь также остро ощущать эту великую красоту природы, сможет ли насладиться ласкающим кожу ветром, разглядеть в холодном свете ночи блистающие, далекие звезды, почувствовать влажный, соленый, будто пропитавший его самого запах холодного моря, останется ли он человеком или, быть может, навеки застынет в бесчувствии собственного, оставленного временем тела?
Створки древних дверей отворились, прервав вереницу его скорбных, беспокойных мыслей. А потом с привычным для слуха тихим шелестом захлопнулись вновь, впуская внутрь убийцу.
Он был здесь.
Облегченный выдох покинул его грудь. В протянутой руке с отбрасывающем тусклые вытянутые блики древним перстнем полыхнуло приготовленное обманчиво сложное заклинание. Отблески магического света снизу вверх упали на вытянутое, гордое лицо.
Заметившие его глаза убийцы расширились и замерли.
Как же долго я ждал тебя.
Заклинание с филигранной точностью опытного мага устремилось мимо своей цели, а вместо него над сухой широкой ладонью тут же предупредительно вспыхнуло новое.
Йорман, мгновенно переместившись, увернулся, а потом еще и еще раз. Они шаг за шагом отступали все дальше от входа, невольно погружаясь в пустую, тихую глубину кабинета. Убийца не нападал, лишь защищался, а Скейлер все продолжал и продолжал искусными атаками играючи провоцировать противника.
Однако ничего не менялось. И эта странная нерешительная медлительность магистра начинала все сильнее и сильнее смущать и тревожить его.
Почему он до сих пор не использовал оружие? Неужели догадался, неужели понял? Но как? Не может быть…
Вспышка разорвавшей пустое пространство магии на секунду осветила наполненные сомнениями светло-голубые, окруженные морщинами, древние глаза. Такие ясные, такие сосредоточенные, пронзительные, будто смотрящие сквозь пелену обманчиво достоверной реальности куда-то в непостижимую сущность происходящего, куда-то так глубоко, куда боялся заглянуть даже сам Скейлер, куда-то в запредельные дали то ли судьбы, то ли магии…
И король дрогнул, на долю секунды вдруг заколебавшись под натиском волнений. А Нердан Йорман своим зорким взглядом заметил это.
Бесполезное заклинание потухло в руке. Грузные полы мантии бушующем вихрем взлетели в темный воздух.
Что ж, тебе все равно не уйти отсюда вместе с ним, старик. Без моей воли тебе не покинуть покои старых королей. Ты ошибся, и у тебя больше нет выбора.
Ухмылка торжествующей, неистовой ярости разрезала благородные черты. Однако магистр остался спокоен. Остановившись, он гордо выпрямился, переводя сбившееся, тяжелое, усталое дыхание.
Я ждал тебя. Потому что только так мог заполучить сертэ. Только так мог встретиться с ним. И с тобой или без, но я завершу начатое…