— Эм… Я ненадолго спущусь вниз.
Уайатт дёрнулся, его глаза распахнулись, и он потянулся к моему бедру, прежде чем я успела выскользнуть из кровати.
— Почему?
Его большой палец скользил по моей коже, слегка приподнимаясь выше по ноге после каждых нескольких поглаживаний. Мне пришлось закрыть глаза, пытаясь подавить и без того жгучее желание, зарождающееся во мне от его прикосновений. В любое другое утро я бы позволила, но сегодняшний день слишком важен.
Сегодня прибывали наши первые гости.
— Я люблю медитировать по утрам, и очень нервничаю из-за сегодняшнего дня, так что мне придётся долго медитировать. Но ты можешь оставаться здесь, я вернусь, как только закончу.
Поёрзав на месте, Уайатт сел, укрывшись одеялом до бёдер, так что его мускулистый торс полностью был виден. Я придвинулась ближе и провела пальцами по его груди, обводя контуры орла.
— Ты обычно занимаешься медитацией внизу? — спросил он, накрыв мою руку своей так, что она оказалась у него на груди, и не сводя глаз с моих веснушек.
— Нет… Обычно я медитирую в постели.
— Тогда оставайся здесь и медитируй, — предложил он и поджал губы. — Может, я мог бы, эм, помедитировать с тобой?
Я не смогла удержаться от смеха, который, честно говоря, был больше похож на вой. Мне пришлось отдёрнуть руку, чтобы прикрыть рот.
Я знала, что уже показывала, как медитировать, но ему, казалось, было так неуютно от этого опыта, что я подумала, что Уайатт никогда не захочет попробовать снова. В конце концов, мы говорим о Уайатте Хенсли.
— Что?
Лицо Уайатта вытянулось от удивления, и он скрестил руки на груди, как малыш, у которого отобрали любимую игрушку. Боже, он такой забавный, у меня щёки горели от улыбки.
— Может, я тоже нервничаю.
— С чего бы тебе нервничать из-за сегодняшнего дня?
— Потому что ты вынуждаешь меня впустить на моё драгоценное ранчо шестерых случайных людей и, вероятно, ждёшь, что я буду с ними разговаривать, хотя обычно по воскресеньям я провожу время в тишине. Хотя, — он криво улыбнулся, — ты можешь выкрикивать моё имя в любое время.
Я фыркнула.
— Ты такой дурачок.
— Неважно. — Уайатт пожал плечами, опустив руки, чтобы дотянуться до моих ладоней. — Наверное, мне стоит постараться чаще заниматься оздоровительными процедурами, раз уж мы открываем ретрит. Кроме того, если это важно для тебя, то… что ж, я бы хотел принять в этом участие.
Я не уверена, что мои щёки выдержат, если моя улыбка станет ещё шире. Раньше ни один парень не хотел медитировать со мной. Меня никогда такое не беспокоило, потому что я не ждала, что другие люди будут верить во всё, что я делала. Но тот факт, что Уайатт, который, казалось, испытывал такое отвращение ко всем моим оздоровительным практикам, когда мы впервые встретились, просто удивителен. И заставлял меня чувствовать себя… достойной.
Кивнув, я прикусила губу и поискала в своём приложении для медитации сеанс, посвящённый снижению тревожности и укреплению уверенности в себе. Тем временем Уайатт поправил подушки, чтобы мы могли откинуться на них.
Наблюдая за тем, как я приняла позу со скрещёнными ногами и руками, лежащими на коленях, он повторил мою позу, расслабив спину.
— Начнём, просто закрой глаза и следуй инструкциям, — объяснила я, быстро нажав кнопку воспроизведения, чтобы включить успокаивающую музыку. Как только я откинулась назад и сделала расслабляющий вдох, Уайатт переплёл свои пальцы с моими, и моя кожа покрылась мурашками.
Если это важно для тебя, то…… что ж, я бы хотел принять в этом участие.
Во время медитации я изо всех сил пыталась сосредоточиться, и эти слова Уайатта звучали у меня в голове каждый раз, когда мне удавалось их заглушить. Но осознание того, что Уайатт будет здесь, со мной, рядом во всём, что принесёт мой нынешний путь, казалось, укрепило меня больше, чем любая медитация. Однажды ко мне вернутся вся моя вера в себя и силы, но до тех пор, может быть, было бы не так уж плохо позволить ему держать меня за руку весь этот путь.
Я думала, что моё влечение к Уайатту достигло небывалого уровня. У меня слюнки текли от того, как уверенно и серьёзно он вёл группу гостей по ранчо, рассказывая о процедурах и правилах безопасности. Особенно когда на нём была чёртова ковбойская шляпа, и он идеально играл роль сильного, задумчивого управляющего ранчо. Что заставило меня влюбиться в него.
Но, вдобавок ко всему, я чувствовала, как от него исходила чистая радость, когда он рассказывал истории о своей работе на ранчо, отвечал на вопросы о скотоводстве и жизни здесь для него и других работников, и мне хотелось растаять в лужу прямо на этом месте. Я практически ощущала, как Уайатт излучал любовь к ранчо «Закат», и, клянусь, воодушевлял каждого человека, которого водил с экскурсией.