— Поехали? — спросила Черри, приподняв бровь и уперев руку в бедро, пока она перебирала ключи.
Я прочистил горло и кивнул, пригласив сестру выйти. Она указала Авроре на свою машину, которая, несмотря на то, что она ездила по нашим пыльным дорогам, всегда выглядела безупречно.
Я повернулся, чтобы запереть дверь, предположив, что Черри тоже направилась к машине, как вдруг она оказалась у меня за спиной и прошептала мне на ухо:
— Рада, что ты согласен с тем, что она классная.
Проверив дверь, я обернулся, постаравшись сохранить бесстрастное выражение лица.
— Я никогда этого не говорил.
Она понимающе улыбнулась.
— Да, но твоё лицо говорило об этом.
ГЛАВА 7
Аврора
— Я ни за что на свете не стану это слушать, — проворчал Уайатт, когда зазвучала следующая песня с телефона Черри. Всё начиналось с тихого гитарного соло, затем парень с сильным акцентом в стиле кантри начал петь о глазах девушки, и зазвучало музыкальное сопровождение.
— Почему нет? — Черри запротестовала, и изо всех сил пыталась помешать Уайатту пропускать песни, пока она вела машину. — На самом деле, это неплохая песня из его репертуара.
— Не понимаю, как тебе ещё не надоело слушать всякое дерьмо.
Никогда бы не подумала, что именно так проведу вечер пятницы — сидя на заднем сиденье машины с Уайаттом и его младшей сестрой по дороге в бар, пока они спорили о музыкальных вкусах.
Но ещё месяц назад я бы и подумать не могла, что окажусь в Колорадо, разбирая вещи и продавая ранчо «Закат». Одинокая и лишённая вдохновения.
Вселенная любила иногда выкидывать неожиданные сюрпризы, не так ли? И по какой-то причине она решила, что мне это нужно. Так или иначе, всё уладится, и я с нетерпением ждала встречи со своей версией по ту сторону всего этого.
Я полностью посвятила время тому, чтобы жалеть себя и слушать свой плейлист на грустный денёк на задней веранде, пока не почувствовала себя слишком уставшей и не смирилась с необходимостью принять ванну с пеной и лечь в постель. В смысле, куда ещё я могла пойти? Я никого не знала здесь, на Ивовом хребте, и у меня всё ещё хватало достоинства, чтобы не устраивать вечеринку жалости в баре в одиночестве.
Но, похоже, у Вселенной были и другие планы на мой счёт.
В виде странно-любезного приглашения от Уайатта, который, как я была уверенна до сегодняшнего дня, презирал меня без всякой на то причины.
Я не могла отрицать, что мне действительно было приятно быть нарядной, даже если я и сомневалась, не переборщила ли с кантри стилем. Я не могла понять, как истолковать то, как Уайатт скользнул по мне взглядом. Но, надев красные сапоги и старую рубашку бабушки Грейс, я почувствовала, что отдавала ей дань уважения, как будто брала с собой в город частичку её души.
Мне также было приятно делать что-то необычное и знакомиться с новыми людьми. Видит бог, мне здесь одиноко, и общение с людьми всегда поднимало мне настроение.
Черри не переставала болтать всю дорогу, задав мне кучу вопросов о жизни в Великобритании и признавшись, что зафолловила меня в соц. сетях. Я также узнала, что она уже заканчивала колледж и изучала курс дизайна интерьера, что звучало невероятно. Её энергия была такая нежная и вибрирующая — совсем не такая, как у Уайатта, — она немного напоминала мне о Софии, чем мгновенно заполнила пустоту в моей груди.
Наклонившись вперёд, чтобы взглянуть на экран телефона, я спросила:
— Кто этот певец?
— Наш брат, — произнесли Уайатт и Черри в унисон, хотя их интонации разительно отличались.
— Ты шутишь — твой брат знаменит?
— Нет, — проворчал Уайатт, прежде чем, наконец, выбрал песню и положил телефон.
— Вообще-то, да, — поправила Черри, и её тёмно-красные губы улыбнулись мне в зеркало заднего вида. — Хантер Хенсли.
Я не ошиблась, когда ранее упомянула о её сходстве с Уайаттом, у неё такая же светло-коричневая кожа и выразительные тёмные глаза, хотя от её взгляда на меня исходило мягкое тепло, в отличие от суровости Уайатта. Её угловатые черты лица и пухлые губы были обрамлены длинными черными волосами. Я представила, что Хантер — смесь их обоих.
— Он кантри-певец, — объяснила Черри, излучая гордость. — Очень талантливый. Пару лет назад он заключил потрясающий контракт со звукозаписывающей компанией, переехал в Лос-Анджелес, а остальное уже история.
— Невероятно! — Я смотрела в окно, когда мы, наконец, въехали в город. Гирлянды огней из уличных фонарей теперь горели, словно ряды звёзд. Иногда городок действительно казался перенесённым прямо из уютной книжки. Мы прошли мимо закусочной «У Руби», где раньше готовили самые вкусные бургеры на свете.
Уайатт фыркнул.
— О да, это здорово, что мы не можем поехать в город без того, чтобы к нам не приставали с просьбами об его автографе. — Повернувшись ко мне, Уайатт слегка изогнул губы в улыбке, а на его щеках появились едва заметные ямочки. — Одна девушка как-то спросила меня, нет ли у меня его старого нижнего белья. Честно говоря, что за фигня?
Я издала смешок, отчего брови Уайатта приподнялись. Тёмный взгляд скользил по моему лицу, словно он считал мои веснушки, затем он прочистил горло и снова наклонился вперёд.
Честно говоря, я была всё ещё озадачена тем, что он так долго терпел меня. И при этом не насмехался надо мной. Я не уверена, что мне нравилось.
— Если ты когда-нибудь захочешь пойти на концерт, уверена, мы сможем раздобыть для тебя билеты, — добавила Черри, уже очень любезно. Но я скоро уеду, так что просто улыбнулась в знак благодарности, а не приняла предложение. Лучше ни к чему здесь не привязываться.
Прошло всего несколько минут, прежде чем мы припарковались у обочины, и Уайатт выскочил из машины, чтобы открыть мне дверцу. Я колебалась, и он бросил на меня взгляд, потому что я была шокирована тем, что он вдруг стал таким милым. Это тот самый парень, который на днях обозвал меня заносчивой?
Тем не менее, я вылезла из машины, поблагодарила его и осмотрела бар впереди, восхитившись чёрными деревянными панелями. Я узнала здание, но не думала, что когда-либо была внутри.
— Подожди, твой друг назвал свой бар в честь себя? — спросила я, заметив жужжащую неоновую вывеску с красными буквами «У Дюка» на фоне белой подковы.
Черри ответила раньше, чем Уайатт успел открыть рот, взяв меня под руку и направив к двери.
— Раньше бар принадлежал его дедушке, в честь которого его и назвали. Когда он скончался, Дюку перешел в бар, он решил сменить название в память о своем дедушке, — она быстро добавила с нервной улыбкой. — Я работаю здесь, когда приезжаю из колледжа, так что знаю всю предысторию.
— Тебе разрешено здесь работать, даже, если тебе меньше двадцати одного года?
— О да, — отмахнулась Черри. — Возраст барменов здесь — восемнадцать. Но они не держат за стойкой все напитки, очевидно.
Когда я снова посмотрела на Уайетта, не могла прочесть выражение его лица, так как его взгляд был прикован к нашим переплетённым рукам. Но я не упустила из виду, как расслабилось всё его тело и как посветлело его лицо при звуках приветствий людей, когда мы проходили через вращающиеся двери. Мне пришлось чуть ли не дважды взглянуть на улыбку, которая расплылась на его лице, подчеркнув ямочки на щеках.
На самом деле — действительно милые ямочки.
Уайатт поспешил вперёд, и его встретила группа из трёх парней у бара — все они такие же высокие и широкоплечие, как он. Они хлопали в ладоши и заключили друг друга в объятия. Черри отпустила меня и проскакала вперёд, тоже оказавшись в объятиях. Хотя парень в чёрной рубашке и брюках, казалось, не торопится с ней обниматься.
Теперь все повернулись ко мне, и, клянусь, в баре воцарилась тишина.
Потому что я была как рыба, вытащенная из воды.
Мускулистый парень с песочно-светлыми волосами и загорелой кожей, одетый в джинсы и белоснежную футболку, обтягивающую его во всех нужных местах, вышел вперёд. Его мерцающие карие глаза напомнили мне золотистого ретривера — энергичного и жаждущего моего внимания, он возбужденно перевёл взгляд с моего наряда на лицо.