Уайатт скрестил руки на груди, туго скомкал футболку и ухмыльнулся мне.
— Я должен был догадаться, что в какой-то момент ты втянешь меня в какой-то странный ритуал.
Я решила проигнорировать его и протянула вырванные страницы.
— Всё, что я написала после того, как, вернувшись с поминок моей двоюродной бабушки, обнаружив Джейка полуголым с высокой красивой блондинкой на коленях.
У меня сжалась грудь, дыхание с трудом вырывалось наружу, когда все воспоминания нахлынули на меня и обнажились, чтобы я могла пережить их снова. Удар предательства, пустота потери, тяжесть сомнений в моей ценности.
Но когда рука Уайатта нашла мою руку, наши пальцы переплелись, тепло разлилось по моему телу, напомнив, что я всё ещё стояла на ногах. Я прошла через период холода, вызванного разрушенным доверием, и теперь я сильнее. Особенно теперь, когда у меня было ранчо, в том числе и Уайатт, который мог вернуть меня к жизни.
— Я отпускаю предательство, чтобы оно не сдерживало меня.
На мгновение, встречаясь взглядом с полуночными глазами Уайатта, в которых застыло выражение ненужных извинений, я отвернулась к камину и подбросила страницы, наблюдая, как пламя пожирало моё разбитое сердце, а моё тело начинало гудеть.
Я знала, что не будет мгновенного исцеления, но уже чувствовала, как уходила часть накопившегося беспокойства. Потому что я выбрала отпустить его, а не копить на страницах блокнота беспорядочные эмоции. Прогресс, я знаю.
— Твоя очередь, Хенсли.
Уайатт покачал головой, когда смотрел на футболку в своих руках.
— Холли никогда не ходила со мной ни на какие концерты, всегда низко оценивала мой музыкальный вкус, как мне кажется. И вот однажды она купила мне билеты на Simple Plan, которых я любил в детстве. Всё время она переписывалась с кем-то, и, как я теперь понимаю, скорее всего, с Истоном. На следующей неделе она ушла от меня к нему.
Боже, кажется, теперь я ненавижу эту женщину ещё больше.
— Сожги это дерьмо! — прокричал я и показала на огонь.
Уайатт от души рассмеялся, согрев каждый сантиметр моего тела. Пробудил бабочек.
Прикусив нижнюю губу, он скомкал футболку. Прошло мгновение, и я начала сомневаться, действительно ли он это сделает, затем он швырнул футболку в огонь и прокричал:
— Пошла ты на хуй, Холли!
— Да, Уайатт! — я подбадривала его, подпрыгивая на месте, когда он издал радостный вопль, и черты его лица внезапно стали ярче. От нас обоих исходила свобода, напряжение рассеивалось в дымном воздухе.
— Я отпускаю тебя, — продолжил Уайатт, повысив голос и ругая обуглившуюся ткань в огне. — Ты больше не имеешь надо мной власти. Мне на тебя наплевать, потому что я никогда не был тебе дорог.
Уайатт повернулся и дал мне пять, радостный и гордый. Подстёгиваемая им, я вырвала огромную кучу страниц, тех, которые представляли самую сложную часть измены Джейка.
— Меня больше не волнует, что он мне изменял. Я просто ненавижу то, как долго я мучила себя, пытаясь понять, почему ему не хватало только меня. Почему он погнался за девушкой, с которой изменил мне, когда я их нашла, вместо того, чтобы бороться за меня. Я так усердно работала, чтобы быть уверенной в себе, но последние пару месяцев заставили меня усомниться в своей состоятельности чаще, чем мне хотелось бы признать. Но не более того!
— Да, к черту всё, он — мудак, Аврора. А теперь сожги это дерьмо! — прокричал Уайатт с легкомысленной, почти маниакальной улыбкой. Его высокая фигура сотрясалась от смеха, такого громкого, что эхо разносилось по горам, когда я бросала страницы в огонь, а затем и весь блокнот.
— Подожди секунду, — Уайатт взбежал по лестнице и скрылся в своём доме, оставив меня на пару минут наблюдать, как блокнот превращался в пепел.
Забавно, потому что, несмотря на то, что разговоры о Джейке всё ещё причиняли мне боль, я поняла, что в последнее время я думала о нём гораздо меньше, чем ожидала. Как будто последние раны начинали затягиваться.
Когда Уайатт вернулся, у него в руках было ещё больше одежды. Он протянул мне рубашку с кричаще белым воротничком, а затем подбросил в огонь ещё одну футболку. В ответ, торжествующе шипя, вспыхивали более насыщенные оттенки оранжевого пламени и рубиновые искры.
— Одежда, которую Холли когда-то купила мне, которую я терпеть не могу, и никогда не носил, но всегда жалел выбросить, — Уайатт кивнул на рубашку, которую я держала в руках. — Я имею в виду, когда мне вообще понадобится её надеть? Она буквально создана для какого-нибудь городского офисного работника, как будто Холли пыталась постепенно превратить меня в такого же. Как будто того, кто я есть, ей было недостаточно, но на хуй! Никто, ни я, ни ты, не должен подвергать сомнению нашу ценность. Так что, помоги мне и сожги это дерьмо.
Неудержимый смех вырвался из меня, когда я бросила рубашку и наблюдала, как Уайатт раскинул руки в стороны, освободившись, позволив остальной одежде упасть в огонь. Я никогда не могла себе представить, как кто-то мог захотеть изменить этого мужчину, стоящего передо мной, в нём могло быть много тёмных, острых углов, но в тени прятались страсть и доброта, которых, по-моему, я никогда раньше ни в ком не находила.
Внезапно пламя яростно взметнулось вверх, и Уайатт оттащил меня назад, так что я ударилась о его грудь.
Но никто из нас не пошевелился.
Мы просто стояли, глядя на огонь, горячее дыхание Уайатта чувствовалось на моих волосах, пальцы всё ещё лежали на моих руках, проводящие линии вверх и вниз. Если бы я снова позволила себе быть безрассудной, я бы ещё сильнее прижалась к нему, позволив сильному жару его тела распространиться по всему телу. Или, может быть, я бы схватила его за руки и обвила их вокруг себя, чтобы полностью оказаться в его объятиях, как тогда, когда мы танцевали.
— Боже, как же приятно, — признался Уайатт, предположительно о том, чтобы сжигать всё в огне. Его голова наклонилась ближе к моей, и, клянусь, он медленно вдыхал. Затем низким голосом, словно раскрывая мне секрет, он сказал:
— Ты доставляешь мне удовольствие, Аврора Джонс.
Весь мой самоконтроль растаял, и я не смогла удержаться, чтобы не признаться вслух в том, что знала слишком давно.
— Мне тоже с тобой хорошо, Уайатт Хенсли.
ГЛАВА 20
Уайатт
Мне неприятно, но я провёл ещё один вечер, листая Инстаграм Авроры, вместо того чтобы читать книгу, которую взял в руки. Я всегда говорил ей, что собирался посидеть у камина или на диване, погрузившись в изучение какой-нибудь истории, но едва успевал прочитать несколько страниц, как сразу же смотрел в телефон, просто чтобы увидеть её лицо.
Сегодняшний день был тяжёлым. У меня было достаточно дел на ранчо, включая уход за больной тёлкой, что всегда выводило меня из себя. Особенно, когда знаешь, что не можешь позволить себе купить для них лучшие лекарства, и в основном просто пытаешься обеспечить им как можно больше комфорта, пока они не подхватят инфекцию. Затем Аврора призналась, что была отвлечена планированием завтрашней встречи со своим агентом, из-за которой она переживала, и никак не могла закончить с последним гостевым домом. Так что, несмотря на сильную головную боль, я, естественно, ухватился за возможность помочь ей, радуясь облегчению, промелькнувшему в её глазах, зная, что это моих рук дело.
Как только мы закончили, Аврора объявила, что ей нужно принять долгую горячую ванну. Картинка, мелькнувшая у меня в голове, заставила мою кровь прилить к самым неожиданным местам, и я почувствовал себя глупым, озабоченным подростком. После этого я поспешил прямиком домой, принял холодный душ, приготовил немного еды и устроился с виски и книгой на диване, чтобы отвлечься.
Но я очень слабый мужчина.
И хотя мне было неприятно признавать, что её дурацкие оздоровительные штучки работали после того, как я сжёг одежду, которая напоминала мне о Холли прошлой ночью, я чувствовал, что мой разум совершенно свободен, и я мог думать только об Авроре.