— Хорошо, хорошо. Какую сначала?
— Я полагаю, римские цифры — дни рождения или что-то в этом роде? — предположила я, пробежав пальцами по ней. В ответ у него по коже пробежали мурашки.
— Да, весь клан Хенсли.
Боже, я была просто в восторге от того, как сильно он заботился о своей семье. Даже если он часто обижал Черри и жаловался на своих родителей, во всём, что Уайатт делал, чувствовалась скрытая любовь к ним. Для меня было бы честью называть его членом семьи.
— Мило.
— Аврора, — Уайатт почти рычал, его дыхание обдало мой обнажённый живот, и пристальный взгляд тёмных глаз заставил моё тело напрячься. — Ты знаешь, что я думаю о том, когда ты называешь меня милым.
— Прости, прости, я хотела сказать, что это очень по-мужски.
— Намного лучше.
Он кивнул и снова уткнулся носом мне в живот.
Я фыркнула и дотронулась до другой его татуировки — человека с опущенными крыльями. Я уверена, что видела похожие рисунки раньше, но не могла понять, что за рисунок.
— А эта?
С губ Уайатта сорвался медленный вздох, прежде чем он объяснил:
— На ней изображён падающий Икар. Напоминание о том, что нельзя подлетать слишком близко к солнцу.
— Почему?
Я вернула пальцы к его шее и снова провела по кудрям, заметив, что напряжение в его теле начало спадать.
— Потому что мне нужно напоминание, чтобы я не позволял себе увлекаться мечтами…
Уайатт открыл глаза, но они были опущены, как будто его мысли витали где-то в другом месте. Там, куда я не могла проникнуть.
— Потому что ничто не вечно. Рано или поздно всё заканчивается плохо.
— Уайатт, — двинулась и села, заставив и его подняться с ещё одним вздохом, — зачем тебе напоминать себе о таком? Нехорошо звучит.
Он провёл рукой по волосам, избегая зрительного контакта.
— Нет, но… реалистично.
— Но… но ты всегда говоришь мне, что я могу достичь всего, чего захочу. Ты всегда подбадриваешь меня идти к своей мечте.
Я не думаю, что был момент, когда я переживала из-за ретрита, или из-за своего ирфлюенсерства, или из-за того, на чём была сосредоточена моя тревога в тот момент, когда он не говорил мне, что верил в меня. Он убедил меня поверить в себя больше раз, чем я могла сосчитать. Почему бы ему не сделать это, наконец, не поверить в себя и самому?
По его лицу пробежала лёгкая тень, выражение его лица внезапно прояснилось, когда Уайатт повернулся ко мне лицом. Он переплёл свои пальцы с моими, заставив их пульсировать.
— Да, потому что ты не заслуживаешь меньшего, Аврора. Я хочу, чтобы у тебя было всё, о чём ты только можешь мечтать.
— Что ж, ты тоже этого заслуживаешь.
Я убрала руки и приподняла его подбородок, опустившись на колени, чтобы быть ближе. Чтобы как следует заглянуть в его полуночные глаза. Так что я видела в них проблеск страха, который напомнил мне о том, что мы оба были ранены и исцелялись. Вместе.
— Уайатт, ты такой чертовски хороший человек, ты заслуживаешь всего, чего только можешь пожелать в жизни. Ну же, если бы ты мог получить всё на свете, что бы это было?
Уайатт опустил взгляд, его руки скользнули вверх по моим бёдрам. Я наблюдала, как его руки опустились на мою талию. Напомнив мне о том, когда я чувствовала себя увереннее. Затем уголки его рта приподнялись в лёгкой улыбке, а в уголках глаз появились морщинки, которые легко скрыть от окружающих.
— Я думаю, у меня есть всё, о чём я только мог мечтать прямо сейчас.
Когда он поймал мой взгляд, моя грудь трепетала, а его улыбка стала ещё шире. Мне пришлось заставлять себя дышать, когда Уайатт посмотрел на меня с таким удивлением, что всё моё тело замерло.
— Да?
— Да… и я знаю, что не способен мыслить так позитивно, как ты, но пытаюсь, Аврора. Я хочу быть той версией себя, которая не думает, что всё может рухнуть. Которая не беспокоится, что ты решишь, что такой жизни тебе недостаточно. Что меня может быть недостаточно для тебя, потому что, хотя трудно поверить, я действительно думаю, что такое может случиться.
Теперь мои руки обвились вокруг его шеи, и я прижалась лбом к его лбу, наслаждаясь ощущением такой связи с ним, пристально посмотрев в его тёмные глаза.
Мой якорь. Мой дом.
— Что ж, а я верю. Знаю, что тебя достаточно. Я не хочу, чтобы ты был кем-то, кроме как самим собой, Хенсли. Потому что ты мне чертовски нравишься таким, какой ты есть.
В глазах Уайетта вспыхнуло удивление и что-то похожее на надежду, не думаю, что он позволял себе такую надежду годами.
— Хорошо, потому что ты мне тоже чертовски нравишься, принцесса, и я не собираюсь тебя отпускать.
ГЛАВА 31
Уайатт
Возможно, первый вечер, когда в баре «У Дюка» прозвучал голос Ханны Монтаны. Или попытка Авроры и Черри вспомнить как можно больше слов из её песен.
Я не уверен, как Авроре удалось убедить Дюка позволить ей включить песню, но, учитывая, что он решил в кои-то веки отдохнуть с нами, я не думал, что его волновало. Кроме того, ему, похоже, доставляло такое же удовольствие наблюдать за тем, как две девушки выставляли себя на посмешище, как и всем нам.
Тем не менее, сегодня вечером в баре царила более оживлённая атмосфера, чем обычно, вокруг нас звучал только заразительный смех и оживлённые разговоры. Может быть, так было всегда, но я знал только одно — где бы ни была Аврора Джонс, жизнь казалась намного ярче.
Так же, как и последние две недели с тех пор, как закончился первый пробный заезд ретрита. Я никогда не был так безумно рад, зная, что мне больше не нужно было придумывать предлоги, чтобы увидеть её или прикоснуться к ней. Вместо этого иногда по утрам я просыпался и видел её прекрасное, сияющее лицо, а в другие дни заканчивал работу, зная, что мог вернуться и послушать, как она радовалась прошедшему дню, прежде чем заставлял её срываться на стоны, выкрикивать моё имя позже ночами.
Самое лучшее в Авроре было то, что она напоминала мне о том, что причин просыпаться каждый день с улыбкой более чем достаточно. И не только из-за неё, потому что я знал, что могло случиться, когда всё твоё счастье зависит от одного человека. Хотя, оно определённо на девяносто девять процентов состояло из этих причин, особенно когда я прятал своё лицо у неё между ног или она стояла передо мной на коленях.
Но и из-за того, что Аврора жила полной жизнью. Мне нравилось, как она наслаждалась каждым кусочком еды и не могла дождаться, когда расскажет мне, насколько было вкусно. Или как каждый раз, когда забиралась в постель, ей нравилось гладить мягкие простыни, наслаждаясь их ощущением. Или как Аврора всегда останавливалась, чтобы полюбоваться закатом, слушая, как я рассказывал ей о том, как прошёл мой день. И как она постоянно находила способы прикоснуться ко мне, даже если всего лишь лёгким прикосновением пальцев к моей спине, как будто была уверена, что ценила любое время, проведённое со мной.
Заставляла меня чувствовать… достойным. Больше, чем когда-либо прежде. Вселяла в меня маленькую надежду на то, что, возможно, я ошибался все эти годы. Что, возможно, некоторые вещи могли длиться вечно.
Когда я с Авророй, неуверенность в себе, которая подкрадывалась ко мне, когда она упоминала о долгосрочных целях для ранчо, задаваясь вопросом, действительно ли она хотела, чтобы такая жизнь продолжалась вечно, исчезла. Благодаря ей дорога впереди казалась немного прямее, в отличие от каменистой тропы позади меня. Что облегчало попытки быть тем, кто позволял себе мечтать о нашем будущем без страха.
Я покачал головой, глядя, как танцевала Аврора, и потягивал пиво, но знал, что прямо сейчас она настолько поглощена радостью, что ей всё равно, что думали другие люди. Именно так она и заслуживала прожить свою жизнь, потому что у неё чертовски большое золотое сердце, даже если иногда её мозг не всегда напоминал ей об этом.
Даже если я тоже сначала не осознавал.
Тем не менее, я не мог не отметить, что с тех пор, как первый пробный заезд ретрита прошёл успешно, мне не приходилось помогать ей справляться с таким количеством мелких приступов беспокойства, как раньше. Она охотно рассказывала мне каждый раз, когда ей удавалось изложить какие-то новые идеи по поводу своей книги, и больше не боялась.