«Жив, жив», — чирикнула где-то в кустах беспечная птичка, уже успевшая прилететь к своему гнезду.
Ветки орешника задевали Доброполова по лицу, осыпая душистыми, теплыми лепестками. Шелково шелестела трава под ногами санитаров. Доброполов поднял сначала правую руку, потом левую, ощупал голову, грудь, живот, правую ногу. Все на месте, все цело… Только нога — левая нога!.. Да чорт с ней, с ногой, — лишь бы сердце билось, лишь бы глаза видели это голубое, необъятное небо, и грудь вдыхала теплое дыхание мира!.. Жизнь! Эх, как хороша жизнь!
— Стой!.. — хрипло скомандовал Доброполов.
Санитар остановились, осторожно опустили на траву носилки. Измазанное грязным потом курносое сероглазое лицо Маши Загорулько склонилось над Доброполовым. Маша запыхалась, горячо дышала ему в лицо.
— Куда ты несешь меня, Маша? — тревожно спросил Доброполов и сделал попытку привстать.
— В санбат несу… Не шевелитесь, товарищ старший лейтенант. Вы ранены, — строго сказала Маша.
— Знаю. Погоди… Ишь, какая сердитая… Может, и рана того не стоит, чтобы людей утруждать… Тебе бы только побольше людей с поля боя таскать…
— Товарищ старший лейтенант… Не разговаривайте… Несите, товарищи санитары.
— Ну-ну, не горячись, Машунька. Дай отдохнуть людям… — Доброполов вытер рукавом пот с бледного лба, провел языком по сухим запекшимся губам. — Скажи, как рота? Бойко жив?
— Жив, товарищ старший лейтенант, жив. Он принял командование ротой… И Стременной, комвзвод второй жив… И Петрухин… — голос Маши радостно зазвенел в солнечной тишине… — А фрицы тикают, ой как тикают… И танки наши по шляху уже в город пошли…
— Что ты говоришь, Маша?.. А как же я?.. Эх ты, помощница смерти… Неси обратно… Сейчас же неси!
— Молчите, а то я вам… — и Маша шутливо замахнулась на Доброполова, засмеялась…
«А Пуговкин убит… И еще кто-то»… — силился припомнить Доброполов. Сердце его сжималось, и горлу подступала терпкая горечь. «Но высота наша!.. И этот городок с церквями наш. И над Нессой уже не будут свистеть снаряды… И Аксинья Ивановна теперь будет смело копать свою картошку…».
Доброполов улыбался… Новый приступ боли чуть не помутил сознания. Доброполов скрипнул зубами, — так не хотелось этой боли, так трудно было смириться с мыслью, что пришлось оставить роту… И как это случилось, что в последнюю минуту атаки он не видел Бойко, не успел сказать ему напутственного слова. Неизвестно — когда придется теперь свидеться? Да и придется ли?..
Доброполов попросил пить, и Маша поднесла к его рту фляжку с водой, пахнущей болотом. Санитары вновь подняли носилки, понесли. Доброполов впал в полудремотное забытье, но тотчас же очнулся в тревоге… Голубое, жаркое небо расстилалось над ним, как бездонный, охваченный штилем океан. Доброполов напряг скомканные мысли, силился припомнить что-то важное, забытое в горячке боя, и не мог… Но вдруг вспомнил: пестрый, расшитый голубыми узорами узелок — подарок Аксиньи Ивановны.
Как он мог забыть о нем?
— Маша, — заискивающе позвал он. — Слышишь, Маша?..
— Что еще такое, товарищ старший лейтенант? Вот чистое наказание мне с вами… Хоть бы до санбата полежали.
Доброполов попросил санитаров остановиться.
— Не серчай, Маша… Вот здесь, в моей сумке… Достань… одну вещь…
Девушка, недовольно хмурясь, порылась в сумке.
— Это? — спросила она, протягивая узелок.
Доброполов кивнул:
— Развяжи…
Жадными нетерпеливыми глазами он следил за пальцами Маши… Санитары с любопытством смотрели на Доброполова. Маша вытащила из узелка что-то аккуратно завернутое в вышитый платочек. Доброполов взял сверток, торопливо развернул. По бледному лицу его, покрытому капельками пота, разлилась широкая улыбка. В его руках оказалась трубка, маленькая коричневая трубка, отличной домашней работы неведомого лесного мастера. И еще в платочке лежали две связки листового желтого, как янтарь, табаку.
— Маша, а ведь это трубка, — как бы сомневаясь, тоном удивленного ребенка проговорил Доброполов.
— Трубка, товарищ старший лейтенант… Ой, боже… и что мне с вами делать?..
— И табак, Маша…
— И табак… Не разговаривайте, пожалуйста.
— Но ты не знаешь, помощница смерти, что это за трубка…
— Откуда я знаю, если это ваша трубка… Санитары, несите.