И я узнала ее. Как и пассажира внутри. Мне не надо всматриваться в темные стекла окон. Не зачем изучать номерной знак. Я знала, кто сидит на заднем сидении «Майбаха Ландо». Я знала, кто предпочитает эту марку автомобилей. Себастьян Эскалант.
– Я буду ждать, Винсент! – пробормотала я, не глядя на собеседника, с сожалением ощутив прилив волнения.
Проводив взглядом автомобиль циничного аристократа, который недавно привозил меня в дом к Эскалантам утром после ужасного ночного нападения. В памяти быстро прошествовал парад воспоминаний с ночным клубом, разгневанным Эскалантом, моей фразой: «Я люблю тебя, Себастьян!» и устрашающей фигурой человека, готовившего петлю для меня…
Отъехав от нас, машина резко ускорилась и умчалась прочь.
Значит, устроил слежку за мной снова?
Позабыв о Винсенте, я двинулась к воротам. Я не обращала внимание на вопросы репортеров, когда пробиралась сквозь «живой коридор» с помощью охранников к бронированному «Ягуару». Мой слух воспроизводил слова Себастьяна, сказанные прошлым вечером:
«Даю тебе неделю, Зоя!».
Глава 6
Встреча с наследником
– Ты уверена, что готова встретиться с ними? – голос Ксавьера звучал из динамика «Блэкфона».
– Нет, – честно ответила я.
Прислонившись лбом к прохладному стеклу окна автомобиля, который вез меня в больницу к молодым родителям, я уныло наблюдала за пролетающими живописными пейзажами улицы Гран-Виа.
– Но я хочу сделать это.
– Почему?
Тяжелый выдох подарил мне паузу:
– Жизнь безумно коротка, Ксав. Половину отведенного нам времени мы совершаем ошибки, а другую – пытаемся их исправить, искупить. Я больше не хочу тратить свое время на ошибки.
На эмоциональном уровне я прочувствовала, как напрягся друг на той стороне линии.
– Ошибки Себа тоже примешь?
– Разве он совершает ошибки? Их бы я еще могла принять, – я печально улыбнулась: – Для меня недопустима та жизнь, которую он ведет. Она словно расчетливый омут, в который Себастьян надеется втянуть и меня.
– Для него это не омут, Зоя, – серьезно заявил Ксавьер. – Для него это спасение.
Я кивнула, до конца не понимая, что он не увидит этого и попрощалась. Мы уже подъехали.
Держа в руке небольшой букет ромашек, я вышла из лифта в коридор, ведущий к палате Златы и ее малыша.
Странно, но я не ощущала ни волнения, ни переживания. Я просто хотела увидеть ту девушку, которой когда-то впервые доверилась. Да, она меня обманула. Я злилась, обижалась, хотела даже вычеркнуть ее из своей жизни… Но вдруг осознала, что ни разу не пожалела о том, что делилась с ней самыми сокровенными мыслями. Ее поддержка, мудрые советы и доброта победили злость и обиду во мне.
Я познала боль, когда дорогие люди покидают этот мир. Я знала, что в борьбе со смертью жизнь всегда проигрывает. И я решила, что не стану терять близких по собственной воле. Я буду прощать, и давать шансы не только вторые, но и третьи, пятые и тысячные. Пока человек дорог мне, я буду верить ему и надеяться, что делаю это не зря.
Постучавшись, я открыла дверь, оставляя снаружи телохранителей. Голоса затихли, когда я шагнула в светлую просторную палату. На огромной кровати в центре у большого окна полусидела, полулежала исхудавшая и бледная Злата Эскалант. А рядом с ней в такой же позе расположился Виктор, который увидев меня, тут же спустил длинные ноги на пол.
– Зоя? – тихо прозвучал удивленный голос девушки.
– Привет, – сказала я, позволив Раблесу закрыть за мной дверь. – Я… поздравляю вас с рождением сына!
Злата всхлипнув, прикрыла рот рукой, а Виктор подошел ко мне и снова обнял:
– Спасибо тебе, Зоя! – прошептал он и, отпустив, улыбнулся: – Думаю, вам есть о чем поговорить.
Виктор быстро вернулся к жене и поцеловал ее.
– Я рядом, крошка! – шепнул он ей и вышел.
Кажется, простота и легкость ушли вместе с ним. Переминаясь с ноги на ногу, я не смела двинуться с места или посмотреть на Злату. Мне на выручку пришел букет цветов в руке.
– Эти ромашки для тебя!
Я подошла к ближайшей вазе и принялась размещать в ней цветы, рядом с другими букетами. Это была робкая попытка избежать встречи с проницательными серыми глазами.
– Они же твои любимые?
Однако ответа не последовало, и мне пришлось поднять взгляд на Латти.
Девушка молчаливо рыдала. По ее щекам текли слезы, а глаза выражали такую боль и сожаление, что остатки ледника, выросшего в «честь» ее проступка, моментально растаяли.
Сбросив с себя разорванные цепи гордыни, я почти подбежала к ней и обняла трясущиеся плечи раскаявшейся подруги. И вот мы уже вместе плакали, обхватывая друг друга.