оследнего предложения дошел до него не сразу. - Во времени? - скривился в недоверии. - Нет уж, этого точно не бывает. - Так и будешь, видя правду глаза в глаза, говорить, что это истинная ложь? - Путешествия во времени... - пробормотал он ошарашенно, пытаясь удержать извилины вместе, а то они так и норовили разъехаться во все стороны от шока. - Значит, ты можешь вернуться назад и спасти мою семью! Глаза Рамира ослепили ее блеском надежды. Айлин стало неимоверно печально. Люди так крепко держатся за надежду, подкладывают ее вместо подушки на ночь, вешают на шею вместо цепочки или кулона, сжимают в кулаке, чтобы не дать ей уйти. Как жаль, что надежда не умирает последней, она вообще никогда не рождается. Надежда - лишь плод самообмана, его второе лицо, ложно тебя утешающее. - Я не могу. Вы верите в какого-то Бога и обычно говорите, что это в его компетенции. Я никакого Бога никогда не встречала, поэтому не знаю, может ли он спасти твою семью или нет. Наверное, если бы хотел, не стал бы тридцать лет назад убивать ее? - Причем тут Бог?! Ты можешь спасти их! Ты! - Я не могу, - с нажимом повторила Айлин. - Я могу только жить в той реальности, видеть ее, чувствовать, слышать, трогать. Но изменить что-то не в моих силах. Эффект бабочки: оторви ей крылышки тридцать лет назад - и в твоем мире рухнут дамбы, затопит мегаполисы, разобьются самолеты. Бабочка значит так много, хоть и совершенно крохотная. А представь, что будет, если я спасу двух человек от смерти? - Я буду не таким одиноким, - еле слышно прошептал Рамир, но его слова оглушили ее. Подчиняясь неведомому, скрывающему свое лицо инстинкту, Айлин пробежалась пальцами по столу и коснулась его руки. Где-то в этом мире хранятся ответы на ее вопросы, где-то валяются книги жизни с исписанными страницами их судеб, где-то предпочитающий тень кукловод руководит спектаклем. Но сейчас, именно сейчас, ее рука тянулась к его руке, вопреки всем сомнениям и страхам. - Прости меня. Я не смогу отпустить этот грех со своей души, хоть и не уверена, что она есть у меня. - Твоей вины в этом нет, - Рамир потер осунувшееся лицо ладонями. - Не ты их убила. Я все понимаю. - Ты можешь уйти прямо сейчас. Я больше никогда не потревожу тебя. Его большие глаза захлестывали ее своими темными волнами, смывали без остатка ее браваду. Он знал, что про себя она молится в пустоту миров о том, чтобы он не уходил, не оставлял ее опять на поруку одинокой вечности. В поиске. В безвыходности. - А жить зачем? Если нет цели никакой, если жизнь для жизни нам дана, незачем жить, - неожиданно отчеканила Айлин. - Что, прости? - Это Лев Толстой «Крейцерова соната». Величайшая из написанных повестей всех времен. - Любишь читать? - Трудно ответить на твой вопрос. Может, люблю, а может, и нет, но практикую это постоянно. Я могу прочитать за раз до нескольких десятков книг и запомнить цитаты из каждой. Если он и был потрясен, то по его безучастному лицу ничего нельзя было понять. После фокуса с уксусом удивить его сверхпамятью не получится. - К чему ты привела эту цитату про жизнь? - К тому что жизнь ради жизни не стоит ничего, так же как и деньги ради денег, любовь ради любви. Понимаешь? Жить без цели - это то же самое, что плыть в океане, не имея в конце пути маяка. Смысл просто плутать в этих водах, чтобы в итоге просто в них сгинуть? Неужели такой расклад устраивает большинство? - Тебя явно не устраивает? - Нет, поэтому я ищу ответы, борюсь. Я не хочу прожить свою, возможно слишком долгую, жизнь без цели. Даже я понимаю, что это глупо. Правда, похоже, теперь я осталась без путеводителя в этом мраке. Анонимные друзья больше не выходили со мной на связь, после того как я... не убила тебя в Лесах. Рамир издал непонятный звук, похожий на причмокивание губами или вздох. Опять она его должна была убить. - Почему цель твоей жизни сходится на моем убийстве, Айлин? Раскинь мозгами, и я уверен, что ты поймешь, как это абсурдно. Моя смерть не даст тебе никаких ответов, и никогда бы не дала. Эти люди играют с тобой в игру, и правила известны только им. А ты поставила свою подпись на документах, зазывавших тебя в кабалу. - Я понимаю, что это странно, по-идиотски глупо, что ты меня вовсе не знаешь, но как же мне быть теперь, когда я прошла такой длинный и бесполезный путь? Некому больше показать мне направление, компас сломался, а определять путь по звездам я не умею. Сейчас он видел перед собой маленькую девочку, заключенную внутри этой смертоносной машины, потерянную и трясущуюся от страха. - Нам не нужны карты и помеченные кем-то места. И ничей компас тоже нам не нужен. Мы пойдем своей дорогой, туда, куда приведем себя мы сами. И тогда только мы будем в ответе за то, почему оказались именно там. - Ты будешь мне помогать? - с опаской спросила Айлин, как дикий зверь, пытающийся поверить в то, что человек его не ударит. - Да, если ты выполнишь одно мое условие. - Какое еще условие? - тут же дерзко вскинула голову она, не собираясь плясать под его дудку. Хватит с нее танцев против воли! - Переименуешь анонимных друзей в ублюдков. Губы девушки тонкой линией прочертили суровое лицо, и она улыбнулась. Как же давно она этого не делала... - Ты говорила, что я не заметил чего-то странного в твоем рассказе. Что ты имела в виду? - Путь и время, которое избрали твои родители. Они же не сумасшедшие, чтобы пойти с годовалым ребенком ночью по темному переулку. - Кто-то их отправил туда? - Кто-то, кто знал их достаточно хорошо. Глаза Рамира снова зажглись светом, но на этот раз свет был мстительным, кровожадным, требующим решительного возмездия. Айлин понимала его. Она тоже не прочь наконец-то наказать виновных. - Наши поиски начнутся с твоего дома. Надо пересмотреть все вещи родителей. Есть такая возможность? - Да. Я не жил в том доме вот уже двадцать девять лет. Даже не ступал туда ногой. - Мы сделаем это вместе, - сказала девушка и похлопала его по плечу. - Мы найдем смысл всей этой заварушки. Смысл этой жизни. Достав свой портативный дневник, она начала набирать легкими движениями текст на умном экране: «Жизнь - путь в неизвестное и неизведанное. Каждая судьба - это темный лес, полный опасностей и разочарований. Никто не будет светить нам фонариком и подсказывать куда идти, иначе это уже не наш выбор и не наша жизнь. Мы сами составляем карту своей жизни, не ожидая спасительных движений руки свыше или подсказок всемогущего разума. Иди туда, где хочешь быть, иначе затеряешься в куче неудачников, кто так и остался там, где быть ему тошно».