мата и игристого послевкусия. Они сводят счеты с жизнью, поддавшись минутной слабости, или же убивают ее в суете кошмарно однообразных, рутинных дней. - Наши метеорологи обещают всю неделю сильное потепление, - передал телевизор, который Айлин включила силой мысли. - Готовьте солнцезащитные очки и кремы - эта весна побьет все рекорды. - Мы рады, - буркнула девушка и так же, силой мысли, выключила бесполезный вечно болтающий ящик. И почему люди так сильно любят телевизор? Там же показывают по большей части мерзость: либо для превращения мозгов в кашу с примесью подгорелых овощей, либо для промывания мозга клизмой, когда в нем остается одна лишь пустота. Айлин подошла к окну и очень медленно, словно бы касалась ядерной боеголовки, отодвинула на пару миллиметров штору. Она знала точно, что это были именно два миллиметра, а не три и не один. Ее несчастный, извращенный болезнью мозг мог делать измерения за секунду, и для этого не требовалась линейка. Улица пела всеми нотами ликующего ансамбля солнечного света и аромата цветов и приплясывала на обеих ногах, торжественно встречая весну. Лучик солнца ударил ей в глаза, и девушка резко вернула штору на место. Лучше никому не знать, как она живет. Точно преступник на изолированном острове, глубоко под землей, в бункере. Значит, придется сделать все, чтобы выяснить, что с ней не так и как она вообще появилась на свет. Компьютер издал тревожный сигнал, давая ей понять, что пришло то самое сообщение, от которого у нее всегда учащался пульс и бросало в пот. Стоит ли говорить, что это неправда? Технически - да: пот по ней не катился градом, пульс в ушах не стучал (он почти отсутствовал или был похож на тихий стрекот где-то в области сонной артерии), но она сама ощущала невообразимую смесь страха и предвкушения одновременно, когда приходили именно эти сообщения. Они вели ее сквозь время и пространство к ответам на все ее вопросы. «Хищные Леса. Пункт назначения: Река Смерти. На дне реки ты найдешь ответы. Сегодня с туристической группой «Скалолазы». - Что за ерунда? - Черные брови Айлин сошлись на переносице, заставляя гладкий, слегка сияющий лоб морщиться. - Хищные леса? Должно быть, это шутка. *** Дом Виктора Хальцмана был выполнен в классическом готическом стиле. Не знай Айлин наверняка, что он обычный человек, то решила бы, что Хальцман - вымышленная фамилия. В таком доме впору жить Виктору Франкенштейну. Этот человек был невероятно близок ей. В его доме тоже не горел свет, лишь свечи и неяркие лампы. В этом доме время застыло в одной точке и не спешило начать движение. Здесь обитала древняя мудрость и смиренный покой. Именно здесь она находила успокоение после долгих поисков и ныряний в глубину собственного подсознания. - Айлин, - приветствовал ее мужчина сорока пяти лет. Виктор Хальцман являл собой образчик изысканной аристократии. Немецкие корни наделили его строгой внешностью, великолепно слепленным изящным лицом и бледной кожей. Тонкие губы цвета перезревшей малины, точно он напился крови перед ее приходом, подсвечивались ровным рядом сверкающих белизной зубов. Нос с легкой горбинкой только подчеркивал идеальность внешних данных мужчины, как бы говоря, что и у идеала должна быть уродливая черта, ведь не бывает черного без белого. Темные волосы были разделены прямым пробором. - Ты напоминаешь мне Дракулу всякий раз, когда мы встречаемся. И хоть я знаю тебя большую часть своей жизни, все равно опасаюсь, что ты выпьешь из меня кровь, -усмехнулась Айлин и плюхнулась в мягчайшее кресло, обшитое золотой нитью. - Было бы интересно узнать, какая у тебя кровь, учитывая твою необычайность. - Да уж, черт бы побрал эту мою «изюминку». Я ощущаю себя инородным телом среди людей. У меня все не так, как у них. По-моему, фразу «Все не как у людей» придумали именно для меня. Но кто я? - Боюсь, мы не узнаем ответ на этот вопрос. - Виктор сложил пальцы домиком. Отблески свечей лизали их, выделяя костяшки и подчеркивая бледность кожи, отчего казалось, что его пальцам позавидует сам Паганини. - Но, знаешь, бывает и так, что лучше оставить некоторые вопросы риторическими. - Кстати, насчет крови. Я сдавала ее на анализ, на все существующие анализы, надеясь выявить аномалию. - Да-а? - Мужчина подался ближе к ней. В его глазах ослепительными свечками вспыхнул интерес. - И что они показали? - Ничего. Я заплатила кучу денег, этих бумажек, за которые можно купить себе даже чужое сердце в этом странном мире людей, а они сказали, что моя кровь вообще не поддается анализу. Одна доктор даже сделала намек, что я регулярно употребляю наркотики. Но зачем они мне, если я ничего не чувствую? - Как понять «не поддается анализу»? - У нее непонятный состав. А тратить на меня свое время желания у врачей нет. И правда, я же не дочь богатого политика и не жена олигарха. Я заметила, что у людей так происходит: чем меньше ты зарабатываешь, тем менее качественное лечение получаешь. Но во всех книжках пишут, что люди равны. Если это равенство, то какая тогда у них должна быть справедливость? Виктор покачал головой, снова встречая целый поток вопросов от Айлин. Он никогда не привыкнет к тому, как эта девушка засыпает его вопросами, точно снегом с неба. Они у нее никогда не кончаются, каждый день подкидывает все новые. Она необычная, диковинная, даже чудаковатая. Не понимает людей и их повадки, их поведение, стимулы и принимаемые решения. Как же объяснить такой удивительной девушке, что люди никогда не будут равны? Что война никогда не закончится? Что деньги во все времена будут давать привилегии и открывать двери одним, закрывая их для других? Как объяснить этой неординарной, но наивной личности, что люди только называются людьми, но в своих моральных качествах проигрывают той же собаке, которая никогда не предаст своего хозяина, даже если он решил ее утопить? - Я схожу за вином, а ты пока расслабься и выкинь эти вопросы из головы. Нам не остается ничего, кроме как плыть по течению. Айлин кивнула, и он ушел. Ее глаза тут же закрылись, погружаясь во тьму. Она любила закрывать глаза, чтобы мир на миг переставал существовать. Она странная, это факт. Но живя среди людей, Айлин поняла, что они куда более... пусть будет экстраординарные. Они убивают друг друга, а у нее никогда не было родного человека, сделанного из такого же теста, что и она. Они предают своих самых любимых людей, а она не знает ничего, кроме одиночества. Они бесцельно прожигают жизни и умирают, не оставив после себя следа, а она так боится умереть и не успеть найти ответы на свои вопросы. - Пожалуйста, - Виктор уже вернулся и протягивал ей полный бокал вина. - Наверное, многие мечтают пить и не пьянеть, - хихикнула Айлин, но ее смешок вышел вымученным. - Нет. Люди мечтают чувствовать вкус вина на своем языке, получать от него удовольствие, сравнимое с физическим, и не пьянеть. А ты же не чувствуешь вкуса. Люди просто-напросто мечтают, чтобы удовольствие никогда не кончалось или хотя бы не имело губительных для них последствий. Они жалкие потребители, не способные отдать что-то взамен, но свои загребущие ручонки вечно простирают вперед, навстречу бесплатному сыру. - Ты говорил про течение... - ее голос стал неуверенным. - Так вот, мне сегодня пришло новое послание от них. - Них? Твоих анонимных покровителей? Девушка кивнула и сжала бокал сильнее. Такая тонкая хрустальная ножка, ей нужно надавить еще чуточку - и он лопнет. Но зачем прикладывать даже толику усилий, если они будут направлены на разрушение? В этом было еще одно ее отличие от людей: она старалась никогда не применять силу, дабы утолить свою жажду агрессии. - В общем, скажу только несколько слов: Хищные Леса и Река Смерти. Мужчина пораженно вдохнул и задержал дыхание. Хищные леса - одни из самых опасных лесов на планете. Средоточие коварных растений-людоедов, хищников, которые хоть и содержатся в загонах, но не становятся от этого менее опасными, жутких птиц с их невнятным, вселяющим ужас говором - все понимают, что они о чем-то предупреждают, но разобрать птичий язык невозможно. Река Смерти - средоточие той же опасности, только в водной форме. Хищные акулы и прочие мутировавшие существа, слишком стремительные течения и водовороты. В такой реке можно нарыбачить только собственную смерть. - И что в этом месте ты должна обнаружить? Свою смерть? Может, они решили покончить с этой игрой, Айлин? - Как странно, - она твердо посмотрела на него своими яркими глазами, принявшими цвет охры из-за скудного освещения, - но я не боюсь смерти. Я не знаю, что такое жизнь, а значит, и не знаю, что такое смерть. Жизнь и смерть ведь неделимы. Без одного никогда не будет второго. Не познав жизнь, разве можно умереть? Разве можно что-то потерять со смертью, если ты ничего не приобрел во время жизни? - И ты пойдешь до конца, я правильно понимаю? Ты отправишься в эти ужасные места, действуя просто по подсказке каких-то ублюдков, которые даже лицо свое не открывают?! - Да. - Господи, это иррационально. - Виктор взъерошил волосы руками и испуганно посмотрел на Айлин. - Как жить мне, если ты не вернешься? У меня никого больше нет. - Ты такой же, как я, Виктор. И кто-то свел нас вместе, тебя и меня: человека, живущего в склепе вампира и производящего лучшее на свете вино, и меня, не выносящую солнца безумную искательницу смысла жизни, которая не чувствует вкуса вина. Мы иррациональны, ведь так ты думаешь? А что в жизни правильно и идеально? И бывает ли так вообще?