Чтобы не умереть с голоду, я продал в комиссионке свою гармонь. За бесценок. Об этом глупом поступке сожалею всю жизнь. Что имеем — не храним. Потерявши — плачем. Это обо мне. Гармонь, подаренную отцом, не сумел сохранить. Эх… Но разве одну эту глупость совершил я?
Ноги, помимо воли, упрямо несли на проспект Дзержинского, к проходной завода со скучным названием «Почтовый ящик». В тайне души я надеялся встретить Ольгу. Толпы людей валили с работы, но Ольги среди них не было.
От ежедневных безнадёжных скитаний по замкнутому кругу — завод — милиция — завод — я настолько ослаб, исхудал, что едва таскал ноги. Можно было вернуться домой, в Боровлянку, но с какими глазами? Родители, ведь, думали, учится их сын в техникуме. Мастером на заводе будет, специалистом. Да и что бы я стал в Боровлянке делать? Сидеть на шее родителей, дармоедничать? Или, впрямь, в колхозе быкам хвосты крутить? Пастухом быть, рабочим скотного двора? В лучшем случае, на трактор посадят. Землю пахать, хлеб растить, конечно, не зазорно, почётно даже. Но стыдно будет с Тоней встретиться. Натрепался про море, про военные училища и вдруг — нате вам! Тракторист! Нет, обратно путь заказан.
Когда совсем стало невмочь, вспомнил я о комсомольском билете, лежащем в нагрудном кармане старой вельветки. «А что, если обратиться за помощью в обком комсомола? Попросить комсомольскую путёвку на угольные копи Шпицбергена, в Антарктиду, на дрейфующую станцию «Северный полюс», на строительство Братской ГЭС или, в крайнем случае, хотя бы на целину. А что? Романтично, героично, патриотично. Во всех газетах пишут, что комсомольцы там по зову партии, по комсомольским путёвкам штурмуют полярные льды, перекрывают реки, поднимают залежные земли. Пусть и меня направят. Я готов на подвиг». Так думал я, поднимаясь по мраморным ступеням великолепного здания на Красном проспекте.
Ковровые дорожки. Хрустальные люстры. Сияющие никелем дверные ручки. Широколистные фикусы в кадках. Начищенный мастикой паркет. И сонная тишина. Неестественно молчаливая, нерушимая, застойная.
Приоткрылась дубовая дверь, обшитая изнутри лакированным утеплителем, прошмыгнула серой мышью молодящаяся дама. С кожаным портфелем по коридору, скорее напоминавшем аппартамент роскошной гостиницы, важно проследовал очкастый моложавый господин, старательно изображающий из себя боевого ленинца, верного и стойкого борца за дело партии.
Молодёжные лидеры учились хватке за лучший кусок у партийных вождей, перенимали их методы и приёмы, как котята у матёрых котов. И потому моложавый господин, подражая партийным секретарям, шёл медленно и гордо, с сознанием своей особенной исключительности. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что наложил он в штаны и боится растрясти.
Стихли шаги. Всё замерло надолго. Словно и нет никого. Вымерли. Но вот за дубовыми дверями размеренно позвякивает чайная ложечка. В глубине кабинета раздаётся приглушенный телефонный звонок. Слышно неторопливое шуршание бумаг и дробный стук пишущей машинки. Нет, не вымерли обитатели стен с панелями из дубовой древесины мягких, красновато–коричневых тонов. Живут и здравствуют!
Обком комсомола!
Цитадель молодёжных выскочек, карьеристов, любителей ораторствовать и разглагольствовать, воодушевлять молодых дурачков и дурочек на тяжёлую низкооплачиваемую работу.
Свора обманщиков и лжецов, прикрывающихся бравурными лозунгами и громкими, вдохновляющими фразами с трибун.
Плацдарм для руководящего роста, опорная ступенька для прыжка в высшую партийную школу.
Кузница кадров «кагэбэшников» — стукачей, осведомителей, сдавателей.
Роскошная обитель для лодырей и краснобаев, трепачей, дармоедов, тунеядцев, очковтирателей, пустозвонов и пустоплясов, наделённых большими полномочиями.
Сборище никчемных тварей, способных лишь отравлять жизнь рядовым членам ВЛКСМ разбором их персональных дел, выколачиванием из них денежных взносов.
В этот самый обком комсомола занесли меня черти и вера в Павку Корчагина, в героев–целинников и покорителей сибирской тайги, в молодых полярников, в комсомольцев–добровольцев, строящих гидроэлектростанции, мосты через бурные реки, прокладывающих ЛЭП, пробивающих туннели, рубящих уголь в шахтах, ломающих лёд Арктики, варящих сталь, добывающих нефть и золото.
Многие из тех «героев» за «длинный» рубль ехали вкалывать. Перестань им платить хорошие деньги — куда героика подевается! Разбегутся комсомольцы–добровольцы в поисках достойной заработной платы. Плевать им на героику! Только не нужно путать этих надуманных героев с настоящими романтиками–искателями приключений. Те и в самом деле могут отправиться «за туманом и за запахом тайги» в неведомые края, нисколько не заботясь о зарплате. Да откуда тогда мне было знать об этом?!