Решившись перейти свой «рубикон» и разом «сжечь за собой все мосты», ранним утром я нанял машину, сгрузил на неё лодки, снасти катамарана, припасы, рюкзаки и уехал за шлюзы Обьгэс…
Я не утруждал себя спорами с оппонентами будущего плавания. Не искал веских аргументов для его оправдания. Не имело смысла. Разные у нас понятия о смысле жизни. Бесполезно что–то доказывать, объяснять муравьям, суетливо снующим взад–вперед по своим муравьиным делам, озабоченно шуршащим на куче лесного мусора — их жилища, заключающего в себе весь смысл муравьиной жизни. Вот так и люди. Куда–то спешат, торопятся, боятся опоздать. Что–то делят, ссорятся, чего–то добиваются, хлопочут, суетятся, пытаются хапнуть побольше, а спроси их: «Ради чего?» — толком не ответят. Успокойтесь, люди! Пройдет не так уж много времени — всё быльём порастёт, переоценится. Нужное станет ненужным. Значимое — незначимым. Великих помоями обольют. Важных в грязи изваляют. Богатых изведут. Умных засмеют.
Горько, обидно, досадно сознавать такую перпективу. Но так было в незапамятные времена. Так есть сейчас. И так будет всегда. Ничего нам, смертным людишкам, не изменить, не избежать. Ибо на все перемены есть Воля Божья и Суд Господень. Хотите примеры тщетности борьбы за власть? За тысячелетия история накопила их предостаточно. Нет смысла перечислять всех убитых фараонов, царей, королей, императоров, президентов. И рангом пониже: визирей, герцогов, князей, сенаторов. Чтобы перечислить всех, убитых ударом кинжала, отравленных ядом, казнённых топором или верёвкой палача, застреленных снайпером, взорванных бомбой — специальный справочник надо издавать! А как суетились, к власти рвались!
Время безжалостно диктует свои права, всё и всех расставляя по местам.
Я видел дряхлого адмирала, ставшего ярмом для родственников. Ордена, шитый золотом мундир, офицерский кортик и фотографии в семейном альбоме уже ничего не значили для тех, кто, сморщив нос, ухаживал за больным героем–моряком.
Помню жадного ворюгу–предпринимателя, зарезанного бритоголовой братвой прямо в больничной палате. Дворец–коттедж этого наглого жулика его выродки не смогли поделить. Передрались до смерти за папино наследство. Интересно, если бы этот вор — так называемый бизнесмен — знал, чем всё кончится, стал ли бы он хапать, обманывать, строить огромный дом? Вот вопрос!
Знаю людей попроще: извечных трудяг, живущих по принципу: «Работаю, чтобы жить». А не наоборот. Сетуя на свой незавидный удел, как проклятые гнут они спину сначала за хлеб с маслом, за комнатушку в общаге, за одежонку путную, за меблишку недорогую. Потом в поте лица пашут за ветчину и торт к чаю, за квартиру улучшенной планировки, за шубу модную, за мягкую мебель, за ковёр и хрустальный сервиз. С годами растёт аппетит. Работают, ведь, чтобы жить. Осетринки, сёмги, икорки чёрной к обеду хочется, квартиру двухуровневую, итальянскими диванами уставленную, манто шиншилловое, вазу китайскую, перламутром и жемчугом инкрустированную. А жизнь идёт… О чем вспомнят эти люди? Сколько банок икры съели? Какой фарфор разбили на вечеринке пьяные гости? Повздыхают о манто, источенном молью. Об изодранном кошачьими лапами и обделанном собачьей мочой диване. С сожалением поговорят о вазе, за бесценок сданной в комиссионный магазин. И только…
Или взять, к примеру, обыкновенных дачников. Нет, не тех, гуляющих подобно чеховским героям в белых кружевных платьях, в широкополых пляжных шляпах с лентами, в длинных, по локоть, перчатках и под зонтиками. Не тех франтоватых мужчин в полосатых панталонах, при галстуках–бабочках и с тростями, а садоводов и огородников, до трясучки в заскорузлых руках лопатящих грядки, а следующей весной выбрасывающих на помойки перебродившие компоты, застарелые, раскисшие огурцы и помидоры, гнилую картошку, капусту, начавшие прорастать в погребах ящики с морковью, редькой, свёклой.