Он бы не выдержал и бросился бы ей скоро в ноги, но уже прошли успешно экзамены, и его приняли в музучилище. Отъезд изменил все в другую сторону. А вот в какую, узнаете дальше.
Ну, а что же Наташка, спросите вы? Что с ней и как с их отношениями?
Ну, что же? Повествовать, так уж повествовать, то есть рассказывать вам откровенно о том, как складывалась их отношения и как открывалась для нее вторая сторона жизни.
Вживаюсь в него
На следующий день, после праздника восьмого марта, я еле дождалась, пока мои родные уйдут на работу, и на вопросы мамы о том, как мы погуляли на вечере я ей, как бы сквозь сон.
— Ничего, все хорошо… Погуляли, как всегда. И классная тебе просила привет передать…
— Ну, спи, спи доченька. Мы пошли. Кушать ты знаешь что…
Они ушли, и на меня тут же, за стихающими звуками их шагов налетело волнение и беспокойство. Я тут же вскочила и пока занималась собой, то все время думала о том, как я сегодня переоденусь и выйду на улицу.
Пока умывалась, все рассматривала свое лицо.
Лицо, как лицо, ничего сексуального не заметила.
Может тело? Задрала ночную рубашку и вглядывалась минуты три в свое отражение. Для убедительности даже поворачивалась то налево, то направо. Нет! Ничего сексуального и даже мои вчерашние предатели–сосочки не впечатляли. Все еще спали, наверное. А вчера.… Вот же? И снова я вспомнила последний танец с той, у которой грудь.
Вот у нее грудь, это грудь, не то, что моя!
Ладно, мама говорила, что и у нее так же, пока не родила. А как рожать, так грудь и полезла…. Меня успокаивала и говорила, что у нас в роду так со всеми женщинами. Сначала нет ничего, а потом до четвертого размера! Вот так!
Что ела, чем позавтракала, даже не вспомню, а вот потом…
Всю посуду бросила в раковину и не утерпела, мигом в кладовку, где прятала свои мужские наряды.
Так, что это у нас? — Говорю про себя, рассматривая одежды.
Одежду эту я собирала по крупицам, так можно сказать. Не знаю даже почему, но я все мужские вещи, что оставили нам соседи после переезда, спрятала в кладовке и сохранила. Сын у них служил в армии и все его вещи мать, вместе с сумкой, оставила. Сказала, что они уже на него были или станут маленькими, после службы. Кстати, мне достался и его альбом с фотографиями голых женщин, который я обнаружила за подкладкой донышка. Или, как говорили мальчишки, — фотки голых баб. Я его пролистала как–то, а вот сейчас снова взялась и села просматривать. Теперь мне все фотографии, которые раньше казались похабными, такими не показались. Наоборот, именно эти фотографии мне показались самими эротическими. Но фото, или правильно фотки, это одно, а вот, как все в жизни будет, мне еще предстояло узнать, то другое….
Потом самое интересное — переодевание.
Я разделась догола, походила в таком виде, возбуждаясь, видя себя такой обнаженной в зеркале, а потом стала постепенно надевать на себя мужскую одежду и входить в этот образ. Причем, на это раз я продумала все до мелочей. И даже начала с трусов. Были у меня когда–то такие трикотажные трусики темно–синего цвета. Я их надевала пару раз, а потом маме отдала и сказала, что я мужские трусы носить не буду!
— Ну, где же они, мужские? — Все причитала мама. — Все дети носят, а моя дочь не хочет.
— Вот потому и не хочу, что все, как ты говоришь дети, то есть и девочки, и мальчики, значит они мужские! — Упиралась тогда.
Так их и не одела больше. А вот сейчас вспомнила. Нашла и долго растягивала, а потом ничего, налезли!
Потом носки, ну это всего легче. Затем футболку. Обязательно обтягивающую торс. Я почему–то так называла свое тело. Торс и звучит так по–мужски. Правда, мой торс вовсе и не мужского сложения, но этого и не надо. Главное, чтобы видели, что у меня нет никаких бабских признаков. Сисек–то, даже и признаков близких никаких не было, вот я и называла такое плоское тело — торсом. Потом джинсы натянула. Но не свободные, какие надевала на вечер, а тесные, которые попку мою обтянули и сжали. Теперь я достала бейсболку и, надвинув на лоб козырек, двинулась к двери, попутно надевая кроссовки. Приоткрыла дверь и прислушалась. Главное, не засветится перед соседями!
Тихо вышла и за собой дверь на ключ. Потом тихонечко стала спускаться по лестнице и уже перед последней площадкой, между первым и вторым этажами попятилась назад. По лестнице кто–то тяжело шел. Я скорее назад, а этот кто–то все выше и выше. Тогда я быстро к двери, не могу попасть ключом и уже увидела верх мужской фигуры, которая поднималась по лестнице. Как наконец–то я проскочила за дверь квартиры.