Потом под любым предлогом.… И она, умница, не отказывала! А потом… Стыдно признаться, что потом он проделал с ней, но то, так же ею воспринялось с пониманием, как должное. Он уходил от нее с ощущением необыкновенной страсти и удовлетворения. Она позволяла реализовать в своем теле все его пристрастия и проникать в свое уникальное тело так, как он хотел.
А когда она впервые сама предложила, как она сказала, поиграть на его дудочке, то он словно ополоумел…Видимо, тогда он и прокололся, засветился…
Эх, бабы — бабы, сущее наказание! Другое дело… Стоп, о том не будем вспоминать, то было всего лишь раз и то по–пьянке, так бы сказали. А один раз, это еще не …. Ничего! Он потом обязательно наверстывал в их телах, свое, что было им упущено с ним. И ничего! Понравилось, не оторвать! А тут еще эта волшебница, мастерица играть на его дудочке….
Вот и запнулся на ней, вернее, на ее, нет, в ее теле! И никак не мог оторваться отстать, потому что ему разрешали удовлетворять все его извращенные желания. И он стал, как заядлый нумизмат и коллекционер, но женщин, стал путать в ней, где аверс, где реверс…
— Так что же мы с тобой будем делать?
— Как что, выписывать!
С таким предложением, он и пришел к заведующему, и потом целых полчаса уговаривал его:
— Под мою личную ответственность! Прошу Вас! Выписываем и дело с концом! А если что, так я поеду за ней и буду с ней, пока…
— Ты хоть себе представляешь последствия? Нет, я должен собрать консилиум и уже потом….
— Не губите! Давайте, как я прошу! И потом, я уже связался с патроном, и он мне сказал, что можно….
— Что, так и сказал?
— Ну, не совсем так…
— А как? Я ведь все равно узнаю, так что лучше сам, Анатолий Борисович, говори.
— Ну, сказал, что больше ты ей уже помочь ничем не можешь…Болезнь–то неизлечимая.
— Неизлечимая? Не обманываешь?
— Неизлечимая, ей богу!
Заведующий подбросил монетку, а цена ей жизнь и…
Так Наташка вернулась к себе домой, ничего не рассказывая матери о том, что с ней приключилась, и как позволила мужчинам свою жизнь ловить, словно монетку на лету: решка или реверс, орел или аверс!..
Что делает талант?
— Почему ты просила, чтобы меня не пускали? — Упрекал Элен Борька.
— А я и сейчас не хочу, чтобы нас видели вместе. Кстати, ты как представился?
Говорила она, аккуратно откладывая на тумбочку в больнице красивый букет ярких роз.
— Сказал, что твой брат, младший.
— И поверили?
— Нисколько, тогда им паспорт вынул и ткнул. Сказал, что я сын, от второго брака нашей матери.
— Ну, какой еще общей матери, Борька? Что ты придумал? Не было никакого второго брака!
— Ну, общей, как будто бы.
— Ах, Борька, Борька и когда ты уже поумнеешь и, главное, — повзрослеешь?
— А что, для тебя это так важно? — Сказал и пристально посмотрел ей прямо в глаза.
Элен смутилась. Ну, что она могла с собой поделать? Любила она его и вот сейчас молчала, и все думала, зачем он опять к ней?
Неужели за расплатой за мое спасение? Подумала.
И что я теперь ему должна? Дать?
Сама внимательно стала смотреть, как бы играя с ним в молчанку, и кто кого пересмотрит. А потом, не выдержав его такого открытого и влюбленного взгляда, первая отвела взгляд и сказала, отворачивая лицо обреченно.
— Выйди, я сейчас.
Он вышел и стоял у окна в коридоре больницы, пораженный произошедшими с ней изменениями. Она всегда такая подтянутая и ухоженная сегодня была перед ним на десять лет старше и какая–то взъерошенная. Но не тем, что ей инкриминировали растрату, нет, чем–то еще. А чем, вот он стоял и силился это понять.
Минут через пятнадцать. А он уже подумал, что она запрется и не впустит его, она вышла. Но, то опять была она! Красивая, причесанная, слегка и аккуратно подкрашенная, правда, вместо ее обычного делового костюма и туфель, на ней больничный халат… Но от того ему еще сильнее захотелось к ней прикоснуться, обнять ее и целовать, целовать… В чем он еле сдерживался, и как только она шагнула, он тут же взял ее за руку, а она попыталась вытянуть руку и даже остановилась, попыталась освободить ее силой, второй рукой. А он, не обращая внимания на все ее старания, потянул ее, увлекая к лестнице с этажа. И со стороны люди видели, как высокий парень, пытается силой куда–то вытянуть красивую женщину, а она, как бы сопротивляясь, и это все видели, что нехотя она так делает, пытаясь вырваться.
Когда они подошли к двери, то женщины расступились, признавая в ней ту самую бабу, и только со злостью прошептала одна: