Ведь она снова продолжала работать директором ресторана, а рядом уже возводилось здание ее нового места работы, куда ее уже заочно пригласили работать директором ресторации.
Это строительство наделало много шума, но, вопреки мнению общественности и прессе строилось семимильными шагами и темпами, одеваясь бетоном в современные формы, так им всем нужного, в кавычках, казино.
Ходили слухи, что за этим казино стоит криминал. А Вагончик присматривает за всем этим, наводя страх и трепет на всех, кто смеет противостоять такой затее. И в самом деле, под насыпью железнодорожного полотна нашли растерзанное колесами поезда тело местного журналиста, который в своей нашумевшей статье утверждал, что Вагончик и криминал мегаполиса вкладывают в строительство казино наворованные и выбитые данью деньги. И что потом, ничего из обещанного не будет сделано для жителей. А только сюда, на окраины мегаполиса станут приезжать богатые и сыпать деньгами в играх на рулетке и за карточными столами, а местные жители только и будут за ними,…а их дочери, внучки будут обслуживать жирных котов и ублажать их своими телами.
Кстати, там же было написано, что в казино, помимо залов с азартными играми, планируется ресторан и шоу. Причем, среди всех артистов особое место планируется отвести шоу трансвеститов! Так что, писалось в газете, думайте и решайте, так ли уж нам надо и это ли наше будущее своих дочерей и сыновей делать проститутками и подталкивать в лапы жирных котов и бандитов?
За правду, говорили потом тихо между собой люди. За правду того журналиста. Эх, гады, всех обложили, не продохнуть. Тикать надо, а куда? Всюду они и что хотят, то и делают! И еще добавляли, что тем, пидар…., которые будут тут выступать, они им повыдергивают то, что им и не нужно, потому что им только бы свои ж…подставлять!
Свидание с ней
А тут такая встреча Наташки с Борькой и не с ним свидание, а точно с какой–то девицей?
Они зашли в ресторан, и Борька что–то официантке сразу же и пока им накрывали на стол, то Наташка все не могла оторвать глаз от его нового облика.
Зрение отмечало одно, а сознание с трудом соглашалось отменять видимый образ и потом различать за ним другой, не женский, а мужской. Наташка присматривалась, и пока они между собой, посматривая в ее сторону и все время на английском, то Наташка все никак не могла для себя выбрать какое–то к нему определенное отношение. Как разговаривать, как обращаться, а потом, сообразив, что своими неосторожными словами может погубить его, то она, скрепя сердцем, приняла условия игры и теперь решила обращаться только с ней, никакого его перед ней уже не было.
Перед ней сидела женщина. Красивая, с худощавым лицом, умело подчеркнутым макияжем, манерами женщины во всем, в движениях тела, в повороте головы, и даже немного жеманными. По крайней мере, она к своему стыду почему–то отметила, что в этом образе гораздо больше женского, чем в ней самой! Я уже не буду говорить о наряде? О макияже? Вспомнила ощущения от прикосновения к коже лица, от запаха от нее. Нет! Это просто наваждение! И почему–то ей захотелось ближе придвинуться к этому образу, разузнать, как все так ей удается, что она от волнения даже немного разлила кофе.
А она, помогая и стряхивая пролитую на ногу и платье жидкость, наклонилась, и тут Наташка онемела, обратив внимание на такие правдоподобно волнительные груди.…И тут же опять на нее, вместе с возвращением ее тела к прежнему положению за столом, неожиданно обволакивая тем же знакомым запахом…Нежным, волнительным, тонким амбре…. У Наташки, словно мурашки пошли по кожи. И она, не зная, как выйти из этих волнительных ощущений встала:
— Простите, я сейчас… Сказала, почему–то краснея до корней волос от того, что и образ тут же, начал вставать с ней рядом …
Так вместе встали и пошли в дамскую комнату!
От чего Наташку так смутил ее легкий шаг, покачивания бедрами и стук невысоких каблуков. При этом она отметила, как на них, а вернее только на это образ, смотрят сразу же все! От того голова у нее просто кругом пошла.…И она, стараясь меньше хромать, затягивая поступь, пропустила ее вперед себя и тут.…По привычке, наверное, женской. Ведь женщины так всегда пристально рассматривают чужие женские тела, как бы оценивая и сравнивая себя. И она отчетливо заметила, как обозначаются контуры краев трусиков, почти на середине выступающих ягодиц образа, идущего перед ней. Какие красивые у нее худощавые ноги в чулках со стрелками, и что вся фигурка ее с узкой талией и просто крутыми бедрами необычайно сексуальна. Она даже поймала себя на том, что совершенно же ведь не думает, что перед ней идет он, а не она, так не соответствовало увиденное ее сознанию.