– Напротив, я хочу говорить о нем, если вы сами не осмеливаетесь, сударыня. Он делает глупости – ну что же, он не всегда их будет делать; и потом он женится, у него будут дети. Понадобятся деньги на их воспитание. Выслушайте же меня хорошенько: вы должны продать «Тополя».
Жанна привскочила:
– Продать «Тополя»? Ты так думаешь? О нет, никогда!
Но Розали ничуть не смутилась:
– Я вам говорю, что вы продадите «Тополя», сударыня; это необходимо.
И она объяснила свои расчеты, планы и соображения.
Когда «Тополя» с обеими прилегающими фермами будут проданы любителю, которого она подыскала, останутся еще четыре фермы в Сен-Леонаре; выкупленные из-под заклада, они обеспечат ежегодный доход в восемь тысяч триста франков. На поддержание имения и на ремонт придется откладывать тысячу триста франков в год; останется, значит, семь тысяч, из которых пять будут идти на издержки в течение года, а две – прикапливаться на будущее.
Она прибавила:
– Все остальное съедено, и с этим уже кончено. Кроме того, ключ от денег буду хранить я, понимаете? Что же касается господина Поля, он не получит больше ничего, решительно ничего; иначе он оберет вас до последнего су.
Жанна, плача, пролепетала:
– Но если ему нечего будет есть?
– Если он будет голоден, пусть приезжает кушать к вам. Для него всегда найдется постель и кусок жаркого. Как вы полагаете, натворил ли бы он все эти глупости, если бы вы с самого начала не дали ему ни одного су?
– Но у него были долги, он был бы обесчещен.
– Когда у вас больше ничего не останется, разве это помешает ему делать долги? Вы их заплатили, ладно; но больше платить их вы не будете; это уж я вам говорю. А теперь покойной ночи, сударыня.
И она ушла.
Жанна совсем не спала: ее глубоко взволновала мысль продать «Тополя», уехать, покинуть дом, с которым была связана вся ее жизнь.
Когда на следующее утро Розали вошла в ее комнату, Жанна сказала:
– Голубушка моя, я ни за что не решусь уехать отсюда.
Но служанка рассердилась:
– А все-таки придется это сделать, сударыня. Скоро явится нотариус с тем господином, который хочет купить этот замок. Иначе через четыре года вы пойдете по миру.
Уничтоженная, Жанна повторяла:
– Я не могу, я ни за что не смогу.
Часом позже почтальон принес ей письмо от Поля, который просил еще десять тысяч франков. Что делать? Она растерянно посоветовалась с Розали. Та всплеснула руками:
– Что я вам говорила, сударыня? Хороши были бы вы оба, если бы я не вернулась!
И, подчиняясь воле служанки, Жанна ответила молодому человеку:
«Дорогой сын, я больше ничего не могу сделать для тебя. Ты меня разорил; я даже принуждена продать «Тополя». Но не забывай, что у меня всегда найдется кров, когда тебе захочется найти приют возле твоей старой матери, которой ты причинил столько страданий.
Жанна».
И когда нотариус явился с г-ном Жоффреном, бывшим сахарозаводчиком, она сама приняла их и предложила осмотреть все самым подробным образом.
Месяц спустя она подписала запродажную и в то же время купила маленький, городского вида, домик в окрестностях Годервиля, на Большой Монтивильерской дороге, в деревушке Батвиль.
Затем она до самого вечера одиноко бродила по мамочкиной аллее; сердце ее разрывалось и дух был полон скорби, когда, вся в слезах, она посылала безнадежное «прости» далям, деревьям, полусгнившей скамье под платаном, всем этим так хорошо знакомым ее взору и душе предметам, рощице, откосу перед ландой, на котором она так часто сидела и откуда увидела бежавшего к морю графа де Фурвиля в ужасный день смерти Жюльена, старому вязу со сломанной верхушкой, к которому она так часто прислонялась, всему этому родному саду.
Розали взяла ее под руку, чтобы увести силой.
Дюжий двадцатипятилетний крестьянин ожидал их у крыльца. Он дружелюбно приветствовал Жанну, как будто знал ее уже давно.
– Здравствуйте, сударыня, как поживаете? Мать велела мне прийти и помочь вам при переезде. Мне нужно знать, что вы берете с собой отсюда; я устроил бы тогда все это постепенно, не в ущерб полевым работам.
То был сын ее служанки, сын Жюльена, брат Поля.
Ей показалось, что сердце ее остановилось, но вместе с тем ей хотелось расцеловать этого парня.
Она рассматривала его, стараясь найти в нем сходство с мужем, сходство с сыном. Он был румяный и сильный, и у него были голубые глаза и светлые волосы, как у матери. И тем не менее он походил на Жюльена. Чем? Как? Этого она не могла определить, но во всем его облике было что-то от ее мужа.
Парень продолжал: