Все это никак не способствовало улучшению моего финансового положения. Хирург выставил мне счет на 10 тысяч долларов. Поскольку мои партнеры по «Сентрал» не выплатили мою страховку, мне пришлось оплачивать этот счет из собственных средств.
Единственным утешением была живопись. 26 июня 2004 года на открытии Недели гордости геев в галерее «Фантом Эс-Эф» в Сан-Франциско с большим шумом прошла моя выставка. Я выставил двадцать пять увеличенных полароидных снимков ягодиц своих друзей. На открытии присутствовали Алан Камминг, Армистейдж Мопен и Грэм Нортон. Все они с большим удовольствием хвалили мои работы.
Я продолжал заниматься живописью и фотографией. 15 августа 2004 года в галерее «Мамфорд» в Провинстауне, штат Массачусетс, я выставил ту же коллекцию снимков. Рецензии были благожелательными, но сестра ясно дала понять, что она этого не одобряет и не считает мои фотографии произведениями искусства. Судя по всему, она решила, что я сделал эти снимки, будучи под кайфом. Вовсе нет.
А тем временем Мадонна организовала новое турне — «Reinvention Tour». Я не был на ее концертах, но потом смотрел DVD с записью «I'm Going to Tell You a Secret». Концерт начинался с песни «Vogue», отстраненной и холодной. Она задавала тон всему шоу. Мадонна насильно вталкивала свои песни в уши слушателей. Концерт был жестким, прямолинейным, конфликтным. Я был удивлен тем, что в фильм она включила кадры, снятые на винограднике нашего отца, и заявила, что выросла здесь. Вряд ли можно с ней согласиться — она была там всего пару раз. А вот сцены с участием Лолы и Рокко меня тронули и повергли в глубокую тоску. Мне было грустно, что я не могу общаться с племянниками. Маленькая Лола напомнила мне Мадонну в детстве. Я очень скучал и скучаю по ней и Рокко.
Я был практически разорен. В этот тяжелый момент меня поддержали друзья. Я бесконечно благодарен моим давним друзьям Дэниелу Хоффу и Эухенио Лопесу. Дэн Сире был так добр, что позволил мне поселиться у него. Два года я пользовался его добротой и гостеприимством. Как-то вечером в Лос-Анджелесе судьба мне улыбнулась. Меня пригласили на ужин, где я познакомился с Андреа Гринберг. Она руководила службой маркетинга компании «Форчен интернэшнл пропертиз». Андреа предложила мне оформить вестибюль головного офиса компании в Майами. Работа была рассчитана на полгода. Я с радостью покинул Лос-Анджелес, приехал в Майами и начал работать.
Через несколько дней приятель пригласил меня поужинать в «Чайна Грил». Там я встретил Ингрид. Мне казалось, что Гай пытается вытеснить ее из жизни Мадонны, но, судя по всему, он в этом не преуспел. Стоило нам встретиться, как Ингрид сразу же заявила, что знает о том, что мы с Мадонной не разговариваем.
Ты должен немедленно написать ей письмо, — сказала она, пристально глядя мне в глаза.
Мне нечего ей сказать, — пожал плечами я. — Я не стану разговаривать с ней, пока она не начнет относиться ко мне с тем уважением, какого я заслуживаю.
Мои слова шокировали Ингрид. Она не могла даже представить, чтобы кто-то отказался разговаривать с Мадонной.
— В любом случае, она вычеркнула меня из своей жизни, — добавил я. — И пока у меня все в порядке.
Мы немного поболтали. Возвращаясь домой, я почти забыл об этом разговоре, но мне напомнило о нем электронное письмо Мадонны, которое уже ждало меня в моем почтовом ящике. Я сразу же вспомнил каждое сказанное своей собеседнице слово.
Я так давно не видел Ингрид, что успел забыть о ее способности обезоруживать собеседника, завязывать разговор о Мадонне и вытягивать самые сокровенные мысли. А потом она рассказывала обо всем самой Мадонне. Я пообещал себе впредь быть более осторожным в разговорах с этой женщиной.
Прошло какое-то время, прежде чем я решился открыть письмо Мадонны. Она никогда не указывает темы письма, так что я не знал, будет ли письмо дружеским или готовиться к разносу. На этот раз письмо было нейтральным, Мадонна настаивала на том, что всегда относилась ко мне с уважением, но при этом не признавала своей неправоты и не извинялась за жестокие слова в своих прежних письмах. Я ответил Мадонне очень вежливо.
Когда я уже заканчивал работу для «Форчен», мне предложили стать дизайнером интерьеров роскошного кондоминиума «Калипсо» на углу 37-й и Коллинз. Этот комплекс построил архитектор Коби Карп.
Тем временем приятель прислал мне статью о Мадонне, в которой говорилось, что она переезжает в роскошное английское поместье Эшкомб-Хаус. Я увидел сестру в ее последней инкарнации — в роли английской аристократки. Мадонна-танцовщица и Мадонна — панковская поп-звезда остались далеко позади. Я смотрел на фотографии сестры перед ее особняком и думал о своей новой жизни в Майами. Мне было грустно оттого, что наши пути разошлись. Мы были очень далеки друг от друга.
Мои дела в Майами и Лос-Анджелесе шли неплохо. Я был художником, декоратором интерьеров и дизайнером — и всего добивался сам, не пользуясь именем сестры. В ноябре 2005 года я собирался пригласить Ингрид на свой день рождения, чтобы она все увидела собственными глазами и передала Мадонне.
В доме друзей я встретил координатора Белой вечеринки, ежегодного благотворительного мероприятия в пользу Фонда борьбы со СПИДом. Он спросил у меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы стать хозяйкой на благотворительном ужине в особняке Версаче. Я предложил супермодель Дженис Дикинсон, с которой встречался в «Сентрале». Мое предложение понравилось. Я начал переговоры. Сначала Дженис потребовала пять билетов в первом классе и роскошные сьюты для себя и своей бесчисленной свиты. И тут пригодилось мое умение общаться с дивами. В конце концов Дженис умерила свои аппетиты и прилетела в Майами, чтобы присутствовать на благотворительном ужине. Я был крайне признателен ей за это.
За время своей работы в «Калипсо» я разработал и изготовил линию футболок «Басура Бой». Слово «basura» в переводе с испанского означает «мусор». На футболках имелся также каббалистический или буддистский символ. Слоган компании звучал так: «Духовность — это наше дело».
В июне 2006 года я снял два эпизода шоу «Топ Чиф», посвященные дизайну ресторанов. С одобрения продюсера я дал волю своему едкому языку. Об одном из кулинарных шедевров я сказал так: «Если это овощное ассорти, то я обезьяна».
Шоу вышло в свет через год. Отзывы о моем выступлении были очень разными — от доброжелательных до резко негативных. Но несмотря ни на что снимать шоу мне очень понравилось.
Кроме того, я стал менеджером молодого певца по имени Джулиен. В нем было что-то от Дэвида Боуи, что-то от Фредди Меркури, но в целом его талант показался мне свежим и оригинальным. Впрочем, больше всего он напоминал мне Мадонну в молодости. В нем были та же страсть и завод. Я почувствовал его потенциал и подумал, что могу помочь ему в карьере. Джулиен согласился с моим предложением. Мы записали девять песен, чтобы разослать по звукозаписывающим компаниям. Он получил первый ангажемент в клубе «Рокси» в Лос-Анджелесе, потом еще один — в «Кримсоне», в Голливуде. Появились хорошие рецензии. Я оптимистично смотрел в будущее.
В мае 2006 года мне позвонила помощница Мадонны и пригласила на открытие турне «Confessions». Концерт должен был состояться 21 мая в Лос-Анджелесе. В ходе турне Мадонне предстояло посетить шестьдесят городов. Общий доход должен был составить 260 миллионов долларов. К тому времени я уже два года не видел сестру и не разговаривал с ней.