Мое место было в первом ряду. Концерт оказался жизнерадостным и легким. Впервые со времен «The Girlie Show» Мадонна казалась вполне довольной.
На концерте меня охватило чувство ностальгии. Я вспоминал прошлое, когда мы были так близки. Я скучал по сестре, по нашей близости, по уважению, по ощущению близости к чему-то великому. Мне безумно захотелось обратить время вспять и снова отправиться с ней в турне, стать частью шоу, частью ее жизни.
После концерта я пошел за кулисы, чтобы увидеться с Мадонной. Когда я вошел, меня хлопнул по плечу мужчина с окладистой бородой. Я решил, что это раввин.
Привет, — вежливо, но отстраненно сказал я.
Это же Гай, глупый!
Я не узнал своего зятя. Я стоял в дверях гримерки и ждал Мадонну. Она сидела на краешке кресла в белой футболке и джинсах. На ее лице почти не было грима, волосы собраны на затылке. Мадонна знала, что концерт прошел успешно, и чувствовала себя совершенно спокойно.
Выстроилась целая очередь из желающих пожать ей руку.
Наши взгляды встретились.
Она мне улыбнулась.
Я подошел к ней.
Мы обнялись.
Я сказал, что концерт был замечательный.
Она поблагодарила меня за то, что я пришел.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала она. — Похоже, ты счастлив.
Я ответил, что она тоже хорошо выглядит, и на этот раз не покривил душой.
Наконец-то мы воссоединились, и я был этому рад.
В июне я приехал в Траверс-Сити на семидесятипятилетие отца. Джоан устроила для него большой прием. Наш амбар вместил пятьсот человек. Мадонна не приехала. Я был рад, потому что иначе все внимание было бы обращено на нее, а не на отца.
Днем отец подошел ко мне и спросил, что произошло между мной и Мадонной. Я сказал, что у нас возникли разногласия, что она меня обидела, но мы стараемся помириться.
— Надеюсь, вы помиритесь, — сказал отец. — Иначе меня бы это огорчило.
Я не хотел расстраивать отца, потому что очень любил и уважал его. Я был рад сказать, что, по-моему, мы с Мадонной во всем разобрались и у нас появилась новая надежда.
Концерт Мадонны в Майами должен был состояться 22 июля. Я попросил билеты, чтобы снова увидеть шоу. Атмосфера в зале была наэлектризованной. Было очень жарко, потому что Мадонна вопреки всем правилам потребовала отключить кондиционеры.
Слева от меня сидели Глория и Эмилио, а справа — Дэн Сире.
Когда Мадонна опустилась на сцену в огромном шаре из дискотеки, я сразу же вспомнил такой же шар в «Рубайате», и меня снова охватила ностальгия по тому вечеру, тому времени и нашему общему прошлому. В этот момент Мадонна посмотрела прямо на меня и легонько кивнула. Я улыбнулся ей.
Я заметил, что у Ингрид не очень хорошее место. Ей приходилось вытягивать шею, чтобы разглядеть Мадонну. На ее лице я заметил чисто собачье выражение, какое появлялось, когда она чувствовала себя обиженной. Ингрид отчаянно пыталась поймать взгляд Мадонны, но Мадонна не обращала на нее внимания.
Концерт меня по-настоящему захватил. Но особенно счастлив я был, когда Мадонна неожиданно объявила:
— А эта песня для моего брата, который присутствует сей
час в зале.
Она запела «Paradise».
Хотя в словах не было ничего особенного, я был потрясен тем, что она посвятила песню мне. Насколько я знал, она делала это только дважды: один раз пела для отца, а второй — для Мартина Бургойна. Она сделала мне настоящий подарок, и я был счастлив.
После концерта меня пригласили на прием в «Рэли». Мадонна была в черном. Рядом с ней стояли Рикки Мартин и Микки Рурк. Ингрид сновала позади.
Я поздоровался.
Повторился наш лос-анджелесский разговор.
Потом я посмотрел на танцовщиков, которых Мадонна пригласила на прием. Все они были гетеросексуалами. И никто не танцевал.
Я подошел к Мадонне и сказал:
— У тебя нет ни одного танцовщика-гея!
Она ответила не сразу. Чувствовалось, что мои слова ее слегка удивили.
— Ты прав. Что в этом странного?
Вопрос был риторическим.
Прием был ужасно скучным. Я вспоминал те замечательные вечеринки, которые мы с Мадонной устраивали в прошлом. Тогда все танцевали и веселились, повсюду царила радостная атмосфера.
Этот же прием был официальным и безрадостным. Через час я ушел.
В октябре 2006 года Мадонна и Гай вылетели в столицу Малави Лилонгве. Малави — одна из беднейших стран мира. Население страны составляет 12 миллионов человек, и среди них — около миллиона сирот. Родители многих детей умерли от СПИДа. Мадонна так сказала об этом:
— Я не выбирала Малави. Эта страна выбрала меня.
Из столицы Малави Мадонна и Гай отправились в сиротский приют «Дом надежды», расположенный в тридцати километрах от города. Там они встретились с двенадцатью детьми и решили усыновить одного из них. Их выбор остановился на тринадцатимесячном Дэвиде Банда. Выбрать было нетрудно. Мальчик был очаровательным, умненьким и здоровым. Меня поразила та безумная шумиха, какую средства массовой информации подняли вокруг решения Мадонны и Гая.
То, что Мадонна пытается помочь ребенку из беднейшей страны «третьего мира», вызвало у меня уважение. Но я не мог не обратить внимания на журналистов и операторов, сопровождавших сестру с мужем во время их первого визита в сиротский приют. Вспоминая съемки фильма «В постели с Мадонной», я не могу не думать: «Мадонна соревнуется с Анджелиной Джоли. Она не остановится на одном только ребенке. Она начнет помогать всей стране. И она хочет, чтобы весь мир об этом знал».
Мне бы хотелось думать, что мотивы Мадонны были чисто альтруистическими, но меня беспокоило то, что она не стала усыновлять Дэвида тихо, без шумихи в прессе, без операторов, которые фиксировали каждый ее шаг.
Впрочем, каковы бы ни были ее мотивы, она все же помогла создать благотворительный фонд и пожертвовала более трех миллионов долларов на помощь малавийским сиротам. Мадонна сделала все, что было в ее силах, чтобы обратить внимание мировой общественности на страну удивительно красивой природы, но терзаемую СПИДом, голодом и войнами.
Все же поступок сестры вызвал у меня глубокое уважение. Я понимал, что, каковы бы ни были ее мотивы, ее поездка в Малави поможет тем, кому повезло меньше, чем ей.
Приближался мой день рождения. У меня была работа, и я был вполне счастлив, курсируя между Лос-Анджелесом и Майами. Мне казалось, что вся моя горечь по отношению к Мадонне испарилась. Я устроил ужин в ресторане «Кара & И», потом отправился на вечеринку в «Сагаморе», которую для меня организовала Ингрид.
Она проводила здесь субботние вечера, так что согласилась устроить мою вечеринку, чтобы привлечь прессу. Ингрид сказала, что я могу пригласить двадцать человек, а она накроет нам три стола и обеспечит бесплатную водку.
Когда я пришел, за моими столами сидели пятнадцать незнакомцев. Я спросил у Ингрид, кто это. Она отмахнулась и сказала, что, когда придут мои друзья, она обеспечит их местами. Я ответил, что моим друзьям будет неудобно. Потом я увидел ту самую обещанную бесплатную водку — две бутылки на двадцать человек, причем самой дешевой марки.