Судя по звуку, издаваемому двигателем при попытке завести машину, в ближайшее время я никуда не поеду. Делаю еще несколько заходов и, наконец, понимаю, что все бесполезно. Выместив злость на рулевом колесе с помощью кулака, достаю телефон и набираю номер отца. Терпеливо дожидаюсь автоответчика и вешаю трубку. Спустя еще пару звонков, понимаю, что он, скорее всего, уже ушел на работу, поэтому пробую дозвониться до Рика. Если на кого-нибудь и можно положиться, так это на него. Несколько гудков и вот я слышу самый лучший звук на свете — его голос.
— Рик, слава Богу, я уже думала, что ты не возьмешь трубку, — с улыбкой говорю я.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Не совсем. Моя машина не заводится. Ты не мог бы приехать и забрать меня?
Я закрываю глаза и поудобнее устраиваюсь на своем месте.
— Господи, Эдди, ты же знаешь, что я бы так и сделал, но моя машина у брата и я не имею понятия, где он.
Открываю рот, чтобы ответить Рику и тут же испуганно вскрикиваю от громкого стука по ветровому стеклу.
— Эдди, ты в порядке? — с паникой в голосе спрашивает Рик.
Отойдя от первичного шока, поднимаю глаза и вижу очень довольного собой Калеба, смотрящего на меня через стекло.
— Да, прости. Я позвоню Корт и спрошу, смогут ли ее мама или брат заехать за мной, — говорю я, стараясь не смотреть на Калеба.
— Хорошо, перезвони мне позже, — отвечает Рик.
— Хорошо, пока.
— Пока.
Закончив разговор, сразу же захожу в «контакты», пытаясь найти телефон Кортни.
— Ты собираешься опустить стекло? - с улыбкой до ушей спрашивает Калеб.
Я разворачиваюсь так, чтобы он не мог видеть мое лицо и прикладываю телефон к уху. Первый гудок, второй, третий, четвертый, а потом срабатывает автоответчик. Ну, что сказать, я рада, что она так замечательно проводит время у Кили, что даже не может поднять трубку, когда звонит ее лучшая подруга. Повернувшись, практически подпрыгиваю на сидении, потому что Калеб все еще стоит на том же месте и ухмыляется мне.
— Чего тебе надо? — говорю я, уставившись на него.
— Просто открой дверь, — отвечает он, сложив руки на груди и пялясь на меня в ответ.
— Зачем?
— Очевидно, тебе нужна помощь. Так что перестань упрямиться и просто открой дверь.
— Мне не нужна помощь от тебя, — рычу я, глядя на его улыбающуюся рожу.
— Правда? И кто же тогда придет тебе на помощь? — приподняв бровь, интересуется Калеб.
Мне больно это признавать, но он прав, никто не придет. Меньше всего я хочу его помощи, но других вариантов у меня нет. Можно было бы вернуться и попросить помочь миссис Коннерлей, но это выглядело бы странно. Можно было бы просто продолжать звонить отцу с Кортни или прогуляться, но, ни один из вариантов не выглядит привлекательным.
— Ладно, — бурчу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на ухмыляющегося Калеба.
И во что только я втягиваю себя?
— Отлично, ты приняла верное решение. Кажется, ты гораздо сообразительнее, чем лю..., — он обрывает себя на полуслове, когда моя дверца «случайно» сталкивается с его животом.
— Упс, — вырывается у меня перед тем, как я выпрыгиваю из машины.,
— Тебе недостаточно было сообщить всей школе, что я влюблен в лучшего друга, теперь ты хочешь причинить вред моим жизненно важным органам? — спрашивает он с легкой улыбкой на лице.
— Ты хочешь, чтобы я честно ответила на этот вопрос?
— Нет, думаю, что не хочу.
— Почему ты помогаешь мне? — с подозрением интересуюсь я.
— Разве парень не может помочь девушке в беде, просто так?
— Во-первых, я не девушка в беде, и во-вторых, ты не из тех, кто помогает, — со смешком отвечаю я, сложив руки на груди.
— Абсолютная правда. Но сегодня я в хорошем настроении, — говорит Калеб и садится на водительское место.
— Будь с ней поаккуратнее. А почему это ты в хорошем настроении? — сконфуженно спрашиваю я.
— Серьезно? Разве машины цыпочек обычно не мужского рода?
Голос Калеба полный удивления.
— Я не цыпочка, а моя машина — самостоятельная, независимая женщина, — закатив глаза, сообщаю я ему.
— Интересно.
— И все же, почему ты в таком хорошем настроении?
Любопытство все сильнее гложет меня.
— Ну, после твоего маленького выступления, я думал, что мне придется оправдываться, защищать себя, однако народ считает, что ты все это наговорила только потому, что ревнуешь.
— Что? Ревную к чему? — злобно спрашиваю я, в то время, как Калеб пытается в третий раз завести машину.
— По их мнению, ты влюбилась в меня, и хочешь, чтобы я полностью принадлежал только тебе, раз уж мы живем вместе. Понимаешь, они думают, что ты пыталась таким образом предупредить и отвадить от меня других девушек. Тем не менее, это только привлекло их внимание. Так что спасибо, — хихикая, отвечает Калеб и выпрыгивает из машины.
— Эти люди просто глупцы! Я не хочу тебя, да ты мне даже не нравишься.
— Да, я так и собирался сказать, но потом подумал, зачем портить себе развлечение.
— У тебя серьезные проблемы.
Я встаю и смотрю ему прямо в глаза.
— У меня нет никаких проблем. Мы могли бы мирно жить, но ты решила объявить мне войну, Принцесса.
— Я? Ее начал ты, когда облил меня шоколадным соусом.
— Мне было двенадцать...
— Ну и что, я все еще зла! — выкрикиваю я, со злостью смотря на Калеба.
В первый раз за все время, у меня появилась возможность хорошо рассмотреть его. То, как коротко подстрижены его светло-каштановые волосы, как выпирают из-под облегающей белой футболки кубики его пресса и низко сидят голубые джинсы. В первый раз я обращаю внимание на то, как сияют на солнце его ореховые глаза, как на лбу скапливаются маленькие капельки пота, что отнюдь не портит его внешний вид, какая у него загорелая кожа, судя по всему и не подозревающая о существовании прыщей. Я, наконец, понимаю, что не смотря на то, что этот парень просто невыносим, его внешность все еще не оставляет меня равнодушной.
— Тебе стоит забыть об этом и двигаться дальше. Серьезно, — хихикая, говорит он.
— Двигаться дальше? Ты испортил мое платье и унизил меня перед всеми...
— Так же, как и ты меня сегодня, — раздраженно отвечает он.
— Ты это заслужил. — кричу я.
Не могу поверить, что он даже сравнивает. С моей стороны — это месть, а он делал все эти вещи просто ради забавы.
— Ой, ну конечно. А ты вся из себя такая Мери Поппинс? — спрашивает он, закатив глаза.
— По сравнению с тобой? Да.
— Это не имеет ничего общего с той шуткой, — Калеб поближе подходит ко мне, так наши лица находятся всего в дюйме друг от друга. — Ты злишься по другим причинам и просто используешь тот случай для оправдания, но поверь мне, путь, который ты выбрала...
— Ты ни черта не знаешь обо мне. Я ни никого не злюсь, кроме тебя. Мне не нравятся парни, подобные тебе, и я не хочу видеть тебя у себя дома. И не из-за той тупой шутки, ты просто не нравишься мне как человек. Я понимаю, что вы с отцом отчаянно нуждаетесь в помощи, но это не моя проблема.
Калеб стоит и смотрит на меня, кажется, целую вечность. Как будто пытается разобрать по полочкам все, что я только что сказала, потом он, наконец, делает глубокий вдох.
— Ты и правда ненавидишь меня? — серьезным голосом спрашивает он, внимательно всматриваясь мне в глаза, как будто пытается там найти ответ на собственный вопрос.
Ненавижу его? Ненависть — слишком сильное чувство. Не могу сказать, что ненавижу кого-нибудь, но Калеб сделал все, чтобы его было очень трудно любить. Если бы он, придя в мой дом, в первый же день извинился за все, мы, возможно, могли бы стать друзьями, или по крайней мере, жить в мире. Но он этого не сделал. Калеб сбивает меня с толку и это мне совсем не нравится. Он все время ведет себя как придурок, а потом вдруг делает что-то абсолютно бессмысленное. Как в ту ночь, когда он пел перед домом или, когда заступился за меня перед папой. Как будто он сам не знает, кто он есть на самом деле. А если этого не знает Калеб, то зачем мне пытаться понять его? И вот теперь он стоит тут, передо мной и ведет себя так, как будто хоть что-то, черт возьми, знает обо мне. Кто дал ему это право?