— Я не шучу, Эдди, — отвечает он, сквозь сжатые зубы.
— Ой, ты больше не хочешь шутить? Прости, просто твое высокомерие и нахальство ввели меня в заблуждение, — улыбаясь, говорю я.
— Послушайте, у вас двоих будут большие неприя…
— Где оно? — зло спрашивает он.
— Где что, Калеб? Боюсь, что тебе нужно выражаться понятнее. Ты говоришь о грязном девчоночьем ожерелье, которые носишь на шее каждый день? — с этими словами я достаю его из кармана и начинаю покачивать прямо перед лицом этого придурка.
Я практически вижу, как пар валит изо всех щелей его тела. Он пристально смотрит мне в глаза.
— Оно так важно для тебя? Твоя шея скучает по нему?
Калеб хватает парту, за которой я до этого сидела и переворачивает ее. Я не могу отвести от него взгляда, но тем не менее замечаю, как кричат и отпрыгивают с его дороги присутствующие.
Ему не нужно просить дважды после этой небольшой демонстрации, потому, что в этот момент я понимаю, что он и в правду не шутит. Больше нет забавного, язвительного и смешного Калеба, и я не имею никакого понятия кто, черт возьми, сейчас стоит передо мной. Никогда не сказала бы этого вслух, но мне страшно. Я отпускаю ожерелье, и она падает в ладонь Калеба.
— Никогда больше даже не дотрагивайся до моих вещей, — говорит он, стремительно выходя из помещения.
— Что это было? — доносится шепот Кортни в то время как весь класс смотрит на меня в шоке.
— Не знаю, но, наверное, в этом месте ты должна сказать «я же говорила», — отвечаю я, не отводя взгляда от того места, где только что стоял Калеб.
— Нет, в этом месте я буду хорошей подругой и прослежу за тем, чтобы на твоих похоронах все оделись во что-нибудь яркое, — серьезным голосом говорит она.
— Похороны? — в недоумении спрашиваю я.
— Ага, после того, как твой папа об этом узнает.
О Боже, не имею понятия, что только что произошло, но меня определенно ожидают большие неприятности.
Я была права: у меня неприятности… Большие. Я знаю, что расстроила Калеба тем, что взяла его идиотское ожерелье, но до сих пор не могу понять из-за чего весь сыр-бор. Он — тот, кто ворвался в класс и покрушил мебель, но тем не менее, он сидит запертый в своей комнате, и папа обращается с ним как, блин, с президентом США, в то время как меня допрашивают, как будто я была поймана за планированием его убийства. А кто-то еще говорит о преданности семье… Ха!
— Я не могу поверить, Эдди! Только вчера мы разговаривали, и ты пообещала, что станешь более ответственной…
— Папа, я не могу поверить, что ты все сваливаешь на меня. Ты даже не представляешь, что из себя представляет этот придурок. Перед тобой он весь из себя такой милый и невинный, но это неправда…
— Речь не о Калебе, Эдди, а о тебе. Ты несешь ответственность за свои действия, и ты могла сделать многое для того, чтобы предотвратить его сегодняшнее поведение…
— Я? Так ты говоришь, что я ответственна за его безумство? Все становится лучше…
— Не надо язвить, Эдди.
— Я и не язвлю. Но я не понимаю, как ты можешь обвинять во всем только меня. Судя по всему, ты думаешь, что Калеб — невинный парень, которому я устраиваю «хорошую» жизнь. Да, я подстраивала над ним шуточки, и одна из них расстроила его больше, чем другие, но как я могла знать, что…
— Ты могла спросить…
— Что? Как будто он спрашивал, когда вылил шоколадный соус на мое платье, или загубил мое свидание, а потом оставил меня, чтобы я добиралась домой одна. Или, может, когда он приковал меня вчера наручниками к кровати и из-за него я пропустила тест…
— Алан, — мы поворачиваем головы и видим заходящего в комнату Билла.
Я так зла на отца, он всегда во всем винит меня. Я видела выражение его лица, когда он услышал обо всех проделках Калеба и тем не менее, я знаю, что он все равно найдет способ, чтобы представить произошедшее моим проступком. В добавок, еще и Билл пришел, чтобы защитить своего сыночка. Полагаю, расклад сейчас такой — Эдди против всех.
— Прости за то, что тебе пришлось об этом услышать, Билл, — говорит отец, забавно посмотрев на меня.
— Все в порядке. Не возражаешь, если я переговорю с Эддисон? — спрашивает он, отчего у меня все сворачивается в животе.
— Хорошо. Удачи тебе, — отвечает отец, качая головой и выходя на улицу.
Без сомнения, он, как и всегда, рано направляется на работу.
— Привет, — мягким голосом говорит Билл, заставая меня немного врасплох.
— Привет, — бурчу я.
— Ты не против, если я присяду вот сюда, — вежливо интересуется он, показывая на место на диване рядом со мной.