— Аниматорша, — уточнил он, поняв, что я с трудом идентифицирую имя, — она на меня даже не смотрит! А ведь я ей сразу сказал, что женюсь…
Али страдал. Это было серьезно. И я ничем не мог ему помочь!
— А что она говорит? — спросил я.
— Ничего, но я знаю, что она любит Озтюрка…
Это была не комедия, самая настоящая драма. Мне казалось, что еще минута, и Али или расплачется, или решит покончить жизнь самоубийством. Щипцами для завивки, машинкой для стрижки волос, ножницами, да мало ли какие изысканные приспособления еще можно найти в его куаферской.
— Почему только русские женщины, Али?
— Для турчанок я неудачник, и потом, они очень гордые. И им надо сразу замуж. А для этого у меня должно быть много денег.
— Но они ведь такие красивые, Али! — искренне сказал я.
— Ты знаешь слово «харашo»?
— Конечно!
— Харашо — это значит русская женщина! — сказал Али.
— А немки, шведки, англичанки? Бельгийки, француженки, да кто только сюда не приезжает!
Али смотрел на меня, как на полного идиота. И в его глазах действительно стояли слезы. Если он еще раз включит сейчас эту песню, то я зареву вместе с ним, она приманивает тени и призраки, еще не хватало, чтобы вот здесь, на этой скамейке, рядышком уселись моя покойная мать и моя бывшая жена, а собака начала ловить ящериц, как это любила делать при жизни.
Когда летними вечерами мы уходили в лесок поблизости от дома, пес, навалявшись в траве, начинал носом приподнимать камни в поисках этих странных существ, которых я до сих пор люблю не меньше, если не больше, бабочек. Хотя иррациональность и эротизм последних все так же завораживает меня и сейчас, как тогда, в детстве, когда я наблюдал за порхающими сгустками красок на берегу совсем другого моря, думая, что наблюдаю нашествие ангелов, не иначе.
Это было несколько дней назад, а сегодня утром, узнав, что Марина пропала, я решил, что лучше всего пойти сейчас к Али и попытаться узнать, что произошло на самом деле. На мгновение мне даже подумалось, что он вполне мог похитить ее в пылу своей безудержной страсти, хотя если это так, то он явно ничего не скажет.
Али был не один. Он сидел вместе с Озтюрком, они пили чай и слушали все ту же загадочную песню с припевом «Zaman Zaman». И Али плакал, а Озтюрк его успокаивал. И они о чем-то быстро-быстро говорили по-турецки, было ощущение, что Али в чем-то обвиняет Озтюрка, а тот если и не оправдывается, то, по крайней мере, защищается.
И значило все это одно: ни о каком похищении не может быть и речи. Слишком естественными были слезы Али, чтобы подозревать его в исчезновении Марины. Остается надеяться, что ничего фатального не произошло и она просто сделала какую-нибудь глупость, свойственную всем особам двадцатилетнего возраста.
Только вот какую?
Я не полиция, чтобы задаваться такими вопросами, мне и так есть над чем ломать голову. Прежде всего, что делать с билетом, успеваю его сдать или же нет?
И внезапно понимаю, что уже принял решение. Бессмысленное, идиотское, абсолютно не прагматическое. Видимо, это все пьяная, бессонная бодрумская ночь, да еще утренний кипеж в отеле. Но я не могу пока возвращаться. Пусть будет «пока», всегда должна оставаться зацепка.
— Она ушла, — говорит, наконец-то заметив меня, Али, — он ей сказал вчера, что не сможет ее полюбить! И она ушла!
— Не дура, вернется! — тщательно подбирая английские слова, отвечаю я.
— Русские женщины, они такие странные!
— Надо работать! — говорит Озтюрк, берет камеру и идет по направлению к пляжу.
12. Продолжение игры с демонами
Когда в детстве мне бывало особенно плохо, скажем, в те дни, когда я особенно ждал мать, а она все не появлялась и бабушка с дедушкой устало объясняли, что ее нет в городе, что она занята на работе, да и не помню уже всего, что они говорили мне в эти минуты, то я, наревевшись, скрывался за старым комодом, где было мое укрывище, доставал некрашеную деревянную шкатулку, зачем-то выпрошенную у бабушки, и начинал играть с демонами.
Про них дома мне никто и никогда не рассказывал. Просто я знал, что они есть.
В коробке хранились два солдатика с неразличимыми лицами, индеец с томагавком и с двумя перьями в пластмассовых волосах, а самое главное, цветные стеклышки и картонная трубочка калейдоскопа. Хотел бы я и сейчас иметь такую, но сомневаюсь, что ее можно найти в магазинах, торгующих игрушками. Разве что китайцы наловчились их изготавливать так же шустро, как они делают все на свете, от квакающих роботов до кукол, пугающих одним лишь взглядом.